За сто миллиардов лет до Большого Взрыва

На ярусе расположены селения, именуемые становищами. В каждом становище проживают группы людей определенных профессий. Есть становища кожевников, растенщиков, гончаров, пастухов, караванщиков. Всех становищ Мальен не знал, а бывал лишь в селении растенщиков. Сообщение с ярусом империи проходит через какой–то транспортал. Раз в период, в его конце на ярус прибывают обозники. Забрав изготовленное сырье и добытую руду, они убывают назад. Все. Суть ярусов оставалась загадкой.

Надо будет пообщаться с рудокопами на эту тему. Среди них наверняка есть знающие люди, интеллигенты и даже ученые. Политические ссыльные, как правило, являются представителями интеллигенции – образованными и умными людьми. Раз существует государство, значит, есть и политика, а наличие государственного строя предполагает существование его противников. Которых представители правящего режима гнобят, как и везде, по полной программе, в том числе сажая в тюрьмы и ссылая в какую–нибудь тьмутаракань.

Лагерь рудокопов находился далеко слева, почти там, где лес смыкался с горами. Продираясь через густую траву, я думал о горькой судьбе этих людей, лишенных не только благ цивилизации, но и заточенных навсегда в подземных штреках. Травянистая растительность закончилась, и передо мной простерлась неширокая каменисто–песчаная равнина, упиравшаяся в горные отроги. Местами на ней виднелись небольшие пятна росшей пучками все той же травы.

Никакого движения у подножия гор не наблюдалось. Я включил свое бинокулярное зрение и при шестидесятикратном увеличении заметил передвигающиеся фигурки людей с одноколесными тачками. Их одеждой служили рубахи до земли, сотканные из грубой ткани серого цвета. Они то исчезали в черных провалах шахтных колодцев, то появлялись, свозя свою добычу в одно место. Там они опрокидывали свои тачки, сваливая добытую породу, и медленно плелись назад, возвращаясь в мрачное чрево горы.

В тени огромного обломка скалы, там, где сбрасывалась руда, сидел на камне человек громадного роста, одетый в подобие комбинезона, сшитого из такого же серого невзрачного материала. Я немедленно сфокусировал свой взгляд на нем, доведя увеличение до стократности. Лысая голова, грубое лицо в косых шрамах, маленькие поросячьи глазки, заплывшие жиром и большой нос, прилепившийся к лицу, как большая картофелина, немного ассиметрично, вероятно свернутый набок чьим–то могучим ударом. Характерное лицо уголовного громилы.

Наверное, он был здесь старшим распорядителем и главным надсмотрщиком, поскольку узники, подвозившие руду, старались убраться подальше от него как можно быстрее. Он поднимал куски породы и складывал их в лежащие рядом мешки. Я увеличил кратность и присмотрелся к этим кускам. Руда меди. Наблюдая дальше, я не обнаружил никакой иной подвозимой руды. Неужели они добывали только медь? Но старейшина говорил о добыче, кроме меди, серебра и золота. Может быть, у них какая–то сезонная добыча, и я нарвался именно на тот период, когда раскапываются медные залежи? Вот неудача–то…

Тем временем один из рудокопов свалил свой груз, по–видимому, не там, где нужно. Громила схватил с камня какой–то продолговатый предмет и резким движением хлестанул в сторону несчастного. Вопль боли был слышен даже на таком расстоянии. Присмотревшись, я опознал в этом предмете бич. Ужаленный плетью рудокоп отшатнулся в сторону и заковылял прочь, волоча за собой тележку. Я обнаружил, что его левая рука прикована цепью к ручке тачки.

Надсмотрщик встал, подошел к столбу, вкопанному рядом с камнем, и сделал на нем две насечки ножом. Ведет учет наказанных? Но я видел только одного из них. Затем надзиратель взял два мешка и понес их в сторону, противоположную шахтам. Он подошел к громадному валуну, лежавшему у подножия горы, и с заметным усилием сдвинул его в сторону. Открылся темный зев, ведущий вглубь горы, и громила скрылся внутри. Назад он вернулся через несколько мгновений, уже без мешков, задвинул на прежнее место камень и затем возвратился на свое место, в тень обломка скалы.

Понятно. Надсмотрщик учитывал количество мешков, занесенных в хранилище, которым служила, вероятно, пещера естественного происхождения. Учет добычи и контроль за рудокопами – вот его основные функции. Что–то, вроде десятника на золотых приисках царской России. Так и назовем его десятником.

Я вел наблюдение за рудокопами целый день, но ничего нового не узнал и испытал разочарование, вглядываясь крупным планом в их лица. Интеллектом здесь и не пахло. Это были физиономии уголовных преступников. Угрюмые, злобные, со звериным выражением нелюдей и потухшими, ничего не выражающими глазами, они, как никто, оправдывали теорию Чезаре Ломброзо о типичном облике преступного элемента. Абсолютные дебилы с кровавыми наклонностями. Напрасно было искать среди этого сброда ученых и интеллектуалов. Под вечер я слышал, как они ссорились и дрались между собой из–за кусков пищи, которые выкладывал у скалы человек, окрещенный мной десятником. Затем с помощью бича тот загнал их по норам, а сам отправился спать в хранилище, заложенное валуном.