За сто миллиардов лет до Большого Взрыва

Как я уже заметил, здешний кустарник, несмотря на свою непритязательную внешность, был отличным горючим материалом. Его трудно было разжечь, но разгоревшись, он давал большой жар. Для поддува воздуха я соорудил простейший кузнечный мех, сшитый из шкуры джалмы, и теперь без труда мог достигнуть температуры плавления золота.

С дымовой трубой было сложнее, она могла выдать местоположение моего тайного жилища, испуская клубы густого дыма. Пришлось поломать голову, но приемлемый выход был найден. Я нарезал два десятка толстых тканевых пластин, проделал в них ряды мельчайших дырочек, затем сложил эти пластины, чтобы отверстия не совпадали. Фильтр был готов. Дым и копоть оседали на пластинах, а наружу выходил лишь бесцветный угарный газ. Выходное отверстие трубы над поверхностью земли не возвышалось, а сверху я положил наискосок обломок известняка, так, чтобы оно оставалось открытым.

Теперь следовало приступить к операции, которую я условно назвал «Золотой телец». Она состояла из двух этапов: захват рудоносной породы и изготовление из нее фальшивых денег. Медь и серебро я зарабатывал сам, на самогоне – этого мне с лихвой хватало на жизнь. Для столицы же мне требовалось золото.

Как проверить, какая руда хранится в пещере десятника? И как ее захватить, если там обнаружится золото или, хотя бы, серебро? Открытое просматриваемое перед предгорьем пространство я не мог пересечь, будучи незамеченным. Режима невидимости, в условиях быстрого бега, хватило бы лишь на три–четыре минуты, как раз, чтобы достичь гор. А ведь требовалось еще возвратиться обратно. Нет, я не боялся этого уголовного сброда и звероподобного десятника. Расправиться с ними не составляло проблемы. Но не убивать же их. Я давал подписку не причинять гибели ни одному живому существу на чужой планете. Но, если их оставить в живых, то захват драгоценной руды будет рассекречен. А посягательство на особо ценные полезные ископаемые в любом государстве считалось наиболее тяжким преступлением. Понаедет с имперского яруса целая куча ищеек, где от них скроешься. Это деревенских жителей можно одурачить маскировкой моего тайного убежища, профессионалы же нащупают его в считанные часы.

Похищение мешков с рудой должно быть только тайным, чтобы никто не хватился валютных ценностей. Напасть на лагерь рудокопов необходимо до приезда обозников, которые могли оставить меня без добычи. Каждый мнит себя стратегом. В данном случае эта фраза относится и ко мне. Выработанный план кражи рудоносной породы казался мне блестящим…

Я начал с Мальена. Как бы между прочим, я подвел его к идее создания элитного народного ополчения.

— Зачем? — коротко спросил он, — мы ни с кем не воюем.

Странный вопрос, зачем создаются вооруженные формирования – еще древние говаривали: — Si vis pacem, para bellum.*

— Защищаться от врагов, — уверенно ответствовал я. – Мы создадим группу быстрого реагирования из двух десятков наиболее воинственных селян, которых я лично обучу тактике и приемам кратковременного вооруженного столкновения.

— От каких врагов?

— От горных людей, например. Ты же говорил, что они на вас нападали.

— Когда это было… К тому же мы дали им хороший отпор, и они больше не сунутся. Наше вооружение гораздо лучше.

— Ну, не скажи, всякое может быть.

— У нас каждый селянин воин, — гордо произнес Мальен, справедливо полагая себя главнокомандующим, — каждый может стрелять из лука и имеет копье.

— Воин, это тот, кто умеет воевать и победить врага, — нравоучительно сказал я, — а тот, кто просто вооружен еще не воин. Воин должен знать основы военной науки. Как защитить не только себя, но и своего соседа в боевом строю. Как взаимодействовать с другими в атаке и обороне, чтобы враг не зашел с тыла. Каким образом быстро произвести перегруппировку сил. Что предпринять, если попал в окружение. Как произвести рекогносцировку местности и захватить языка.

*Si vis pacem, para bellum – если хочешь мира, готовься к войне (лат.)

— Языка? – поразился Мальен, на которого моя речь своей ученостью все же произвела впечатление, — зачем отрезать языки врагам? Проще отрезать голову.

— Язык, по военной терминологии, — важно объяснил я, — это взятый в плен солдат или офицер противника, обладающий ценными сведениями.

Когда я перешел к основам стратегии и привел в пример знаменитое Каннское сражение, а затем и Грюнвальдскую битву, старейшина перестал задавать вопросы и внимал, раскрыв рот. Мне казалось, что сейчас он достанет блокнот и начнет конспектировать мои военные поучения.

Как бы то ни было, но убедить Мальена в необходимости создания деревенского спецназа сходу не удалось. Упрямый старейшина по–прежнему гнул свое – в случае нападения все селяне должны взять оружие и сражаться с врагом. Таковы военные традиции здешних мест и все тут.

И тогда я использовал последний аргумент.

— Это будет твоя личная гвардия. В случае любой опасности они встанут на твою защиту и добьются успеха, так как будут лучше других обучены приемам боя.