За столетие до Ермака

Только иногда, по особо важным общим делам, удавалось созвать в Пелымский городок всех князцев, старейшин и богатырей. Но и тогда не большому князю Асыке принадлежало на совете последнее слово. Шаманы властвовали над душами людей, а главный шаман, слуга Нуми-Торума [52], Хозяина Верхнего Мира, сидел рядом с князем.

Собрание начиналось с поклонения богам. Князцы, старейшины и богатыри отправлялись к священной лиственнице, приносили жертвы. Потом неторопливо шествовали в священный городок, в большую кумирницу, где множество идолов, в подобие человеческое из лиственницы высеченных, тоже ожидали жертвоприношений. Потом старейшины поодиночке уходили в малые кумирницы, к старым родовым богам. У каждого юрта был свой священный предок – волк ли, олень ли, лисица, рыба, бабочка; им тоже полагалось приносить жертвы. Все вместе шли в черную юрту, что стояла на самом берегу Пелыма, за священным копьем, без которого Нельзя было начинать совета. Шаманы в высоких колпаках сопровождали процессию, били в бубны, катались по земле, выкрикивали пророческие слова. Их устами говорили боги, и главный шаман толковал волю богов людям.

Обычно главный шаман, выторговав богатые подарки, вещал угодное князю Асыке, но бывало и иначе. Тогда приходилось посылать гонцов на Конду-реку, в древнее святилище, куда не было доступа никому, кроме шаманов, и тамошний оракул решал, кто прав. Правым почему-то оказывался всегда главный шаман, и Асыка предпочитал с ним не спорить. По рукам и по ногам вязали его шаманы, будто не князь он вовсе.

Старший сын Асыка – Юмшан, давно уже вошедший в возраст богатыря, храбрый и жестокий предводитель дружины юртов, – не раз советовал удавить главного шамана тетивой лука, но Асыка не соглашался. Люди верят шаманам, может произойти большая смута.

Князцы… Седоголовые старцы… Старейшины юртов… Шаманы… Богатыри-урты, которые имеют свое хозяйство, рабов, промыслы и полную свободу в выборе предводителя… Воины из юртов, не желающие думать ни о чем, кроме охотничьей добычи и рыболовных сетей… Это были незамкнутые звенья, из которых никак не удавалось склепать единую железную цепь, способную собрать воедино княжество Асыки…

Силы для этого у князя Асыки не было. Собственная дружина богатырей-уртов – невелика, а остальные урты и бесчисленное множество воинов-охотников – под князцами, под старейшинами. Собрать их в Пелымский городок могла только общая выгода или общая опасность.

Большой князь Асыка пытался использовать и то, и другое. Подговаривал жадных князцев ходить походами за Камень, на Каму-реку и Печору, соблазнял богатой добычей. Бывали и удачные походы. Однажды вогульская рать на плотах доплыла до самого Усть-Вымского городка. Воины князя Асыки убили тогда местного епископа Питирима, пограбили русские деревни на Вычегде и благополучно возвратились с добычей. Сразу возвысился князь Асыка, обложил юрты дополнительным ясаком, увеличил постоянную дружину. Князцы послушно собирались в Пелымский городок, клялись в верности. Асыка уже подумывал о большом походе на Конду-реку, где князь Пыткей в своем городке Картауж возомнил себя полновластным владетелем, разговаривал с Асыкой дерзко…

Но недолгим оказалось торжество. Из-за Камня пришли вятчане и пермяки, отважные воины в железных рубахах, искрошили саблями дружину богатырей, а самого Асыку пленили и в цепях увезли на Вятку. Милостью богов князю Асыке удалось бежать из плена, но вернулся он в свою землю не грозным князем, а бессильным беглецом. Спасибо Юмшану и родичу князю Калпе, хоть Пелымский городок сберегли, в чужие руки не отдали!

В плену Асыка много наслушался о грозном государе русских Иване Васильевиче, о страшном огненном бое, поражавшем людей на большом расстоянии, о железногрудых русских воинах, против которых бессильны стрелы и копья. Больше за Камень сам Асыка не ходил, только изредка ватаги удальцов посылал пограбить самый краешек Ивановых владений. Добычи ватажники приносили мало, чаще сами возвращались побитыми. Князцы отпускали своих людей в набеги неохотно – не верили в удачу…

Не получилась общая выгода. Не удалось Асыке скрепить княжество и общей опасностью, хотя угрожала она всем вогулам: тюменские татары начали нападать с полуденной стороны.

Тюменский хан Ибак почти каждый год стал посылать на вогуличей свои конные тысячи. Сторожевые заставы князя Асыки рассыпались под их напором, как гнилая береста. Татары забирали скот, меха, сушеную рыбу, шкуры, уводили в степи пленников. Жгли городки князей и паулы, где юрты хранили накопленные запасы. Пограбив вдосталь, уходили в свои степи, чтобы на следующий год возвратиться и снова разорять вогульские земли.