За столпами Геракла

Так вот, один из двух кормчих экспедиции генуэзец Никколозо де Рекко, отвечая на расспросы, разъяснил, что от города Севильи до этих островов около 900 миль. От места же, которое известно теперь под названием мыса Сан-Висенти, острова расположены ближе всего к континенту, и первый среди открытых насчитывал 150 миль в окружности и представлял собой невозделываемую каменную глыбу, однако он был покрыт лесом и изобиловал козами и другими животными и был заселен обнаженными мужчинами и женщинами, дикими своими обычаями и повадками. Кормчий добавил, что он и его спутники взяли здесь большую часть шкур и жира, но не отважились заходить в глубь острова. Затем они прошли мимо другого острова, большего, чем первый, и увидели множество людей, спешивших к берегу им навстречу. Все мужчины и женщины были почти обнажены. Некоторые из них, похоже, выделялись среди остальных и были одеты в козьи шкуры, выкрашенные в шафрановый и красный цвета, и, насколько можно было разглядеть издалека, эти кожи были топкими и мягкими и весьма искусно сшиты нитками из сухожилий. Судя по их поведению, у островитян ecu, предводитель[13], к которому они относятся с глубоким почтением и ему всецело повинуются. Все эти островитяне давали понять знаками, что хотели бы торговать *• корабельщиками и вступить с ними в отношения, но когда шлюпки приблизилиоь к берегу, то моряки совсем не поняли их языка и не решились ступить на землю. Однако язык их, как говорят, очень приятен, а речь живая и торопливая, как у итальянцев. Когда островитяне поняли, что члены экипажа не хотят высаживаться на берег, то некоторые попытались добраться до судна вплавь; из них несколько было задержано на борту, и среди них те, кого привезли с собой. И наконец, не видя ничего более для себя полезного, корабли удалились. Огибая остров вдоль берега, моряки обнаружили, что северная его часть возделана лучше, чем южная. Они видели много маленьких жилищ, фиговые и другие деревья, пальмы без плодов, огороды, где произрастали стебли[14] и другие овощи. Тогда 25 вооруженных моря ков высадились на берег, осмотрели жилища и обнаружили в одном из них около 30 человек, совсем обнаженных, которые, испугавшись вида вооруженных людей, сразу же убежали. Члены же экипажа проникли в глубь острова и узнали, что их строения сооружены из квадратных камней, подогнанных весьма искусно, и покрыты большими кусками дерева. И когда они встреча ли закрытые двери, то, чтобы осмотреть сооружение изнутри, моряки начинали разбивать двери камнями, что приводило в ярость обитателей, разбегавшихся и оглашавших криками окрестности. Разбив дверь, моряки проникали внутрь почти всех жилищ, но ничего не находили там, кроме отборных высушенных плодов фигового дерева, хранившихся в пальмовых корзинах, таких, что можно увидеть в Чезене, а также пшеницу, намного крупнее, чем наша, и очень белого цвета. Моряки видели также ячмень и другие злаки, которые, вероятно, употребляются в пищу аборигенами. Жилища были замечательными, покрыты прекрасной древесиной, опрятны внутри, будто побелены гипсом. Они обнаружили там часовню или храм, в котором не было никакой живописи, никаких других украшений, кроме высеченной из камня статуи обнаженного человека с шаром в руке, этот идол был прикрыт лишь набедренником из пальмовых листьев, по их обычаю. Статую моряки взяли с собой и привезли в Лиссабон. Остров показался им густонаселенным и хорошо обработанным, здесь выращивают зерновые, пшеницу, фрукты, главным образом фиги; злаки же и пшеницу или едят как птицы, или делают из них муку, не выпекая из нее какого-либо хлеба; пищу свою запивают водой.