За строкой приговора…

Но усилия даром не пропали. В конце концов следователь наткнулся на странное несоответствие: за последние два года фабрика резко снизила производство комнатных туфель. Неходовая продукция? Наоборот, туфли пользовались в магазинах громадным спросом. Сложности с сырьём? Тоже нет. Странно, очень странно, тем более что это произошло не за счёт расширения ассортимента выпускаемых фабрикой товаров широкого потребления или увеличения производства других изделий, а вне всякой связи с какими-либо изменениями подобного рода. Уменьшился выпуск комнатных туфель, и все. Между тем сырьё для пошива туфель, насколько это представлялось возможным установить, поступало приблизительно в том же количестве, что и раньше, техническая оснащённость цеха культтоваров никаких изменений не претерпела, а число рабочих даже несколько увеличилось.

В чем же дело?

В планово-экономическом отделе фабрики Выховскому долго и путано объясняли положение, демонстрировали папки с документами, ссылаясь на различные объективные и субъективные причины, а в главке честно пожали плечами: загадка, сами ничего не понимаем.

– Но ведь вы спускали фабрике план?

– Только формально.

– А фактически?

– А фактически мы лишь утверждали.

– И тоже формально?

На этот вопрос ответа не последовало. Впрочем, Выховский в нем и не нуждался. И так было ясно, что плановики главка утруждать себя не любили.

Так возникла версия о выпуске «левой» продукции. Версия, то есть более или менее вероятное предположение. Однако в сложившейся ситуации выдвинутая версия представлялась весьма и весьма правдоподобной.

Итак, «левая» продукция. Но если она выпускалась, то, само собой понятно, где-то и реализовывалась. А раз так, то должны обнаружиться какие-то следы в магазинах. И они обнаружились. При снятии остатков товаров в двух ленинградских магазинах оказались излишки комнатных туфель производства фабрики «Знамя труда». Правда, незначительные, но излишки. При иных обстоятельствах на эти излишки, возможно, не обратили бы особого внимания, но теперь они имели существенное значение для следствия. Это понимал не только Выховский, но и дельцы, окопавшиеся на фабрике. Нервы одного из них, некоего Гехта, не выдержали, и он исчез, оставив записку, в которой рекомендовал искать его труп в Фонтанке. Учитывая одновременное исчезновение вклада на имя Гехта в сберкассе, следователь не последовал его совету и, не заинтересовавшись Фонтанкой, объявил всесоюзный розыск мнимого покойника.

Так началась многотрудная работа, которая заняла у следователя около года.

Предстояло исследовать и доказать сам факт хищения, его «технологию», выявить всех участников шайки, проанализировать роль каждого, определить сумму расхищенного.

Пока у подозреваемых, по крайней мере по их мнению, были достаточно реальные шансы выпутаться из этой истории, полностью или частично избежать ответственности. И они не торопились облегчить работу следователя признанием своей вины. А когда Выховский, продемонстрировав одному из них компрометирующие, документы, посоветовал чистосердечно рассказать обо всем, тот не без юмора сказал:

– Мой папа говорил, что человек должен прежде всего бояться своего собственного языка.

– Ну, в данном случае вам бояться, нечего, – сказал Выховский. – Признание облегчит ваше положение.

– А вот сейчас вы мне напомнили нашего коновала, – парировал тот. – Когда он приставлял к телу лошади нож, а лошадь отодвигалась, он её успокаивал: «Но, но, не бойся». И действительно, через минуту ей уже нечего было бояться…

Задержанный на Украине Гехт, тот самый, который оставил записку с советом искать его труп в Фонтанке, успел на юге прийти в себя и отказывался давать какие-либо показания. Навестив его в тюрьме, следователь принёс с собой пятнадцать фиктивных нарядов, украшенных подписью мнимого самоубийцы.

– Посмотрите?

– С удовольствием.

Гехт внимательно прочёл все наряды и кратко сказал:

– Все. На этом сегодня закончим.

– Объяснений вы давать не собираетесь?

– Нет.

– Почему же?

– Вам меня не понять, Выховский.

Большие надежды возлагались подозреваемыми на запутанность учёта и отчётности на фабрике. Кто-то из них сравнил царящую там неразбериху с болотом, в котором могут утонуть не только преследуемые, но и преследователь. Действительно, документация находилась в хаотическом состоянии. Но к услугам следователя были опытные эксперты.

Расследование медленно, но верно двигалось вперёд. Работа распадалась на несколько этапов. На первом следователь тщательно и досконально разобрался в вопросах получения и расходования сырья.

Для того чтобы производить «левую» продукцию, необходимо иметь и «левое» сырьё.

Откуда и как оно бралось?

Оказалось, что поступление на фабрику старых одеял и шинелей, из которых делались комнатные туфли, учитывалось в штуках, а расход – в килограммах. Почему такой разнобой? Да так уж повелось… Но ведь шинели и одеяла могут иметь различный вес, различную годность? Конечно, но…