За строкой приговора…

У судей, по-видимому, не было разногласий. Присутствующие в зале не успели ещё обсудить речи прокурора и адвоката, как дверь совещательной комнаты отворилась, и разговоры сразу утихли.

– Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики… – начал читать приговор судья.

Бычков слышал его глуховатый, неторопливый голос – перечисление имён свидетелей, фактов, каких-то дней и месяцев, какие-то слова о вещественных доказательствах, о найденной трубке, но никак не мог понять смысла слов. Перед глазами стоял Славка с чёрной повязкой на лице.

* * *

Когда мы встретились с помощником прокурора области Максимом Феофановичем Камышевым в следующий раз на совещании, где обсуждался вопрос об участии юристов в пропаганде права, о формах этой пропаганды, Камышев вновь вспомнил судебный процесс по делу Бычкова. Правда, он говорил о той стадии, которая не предусмотрена Уголовно-процессуальным кодексом, не фиксируется в приговоре и не приобщается к делу, но которая имела непосредственное отношение и к судебному процессу, и к теме совещания…

Помощник прокурора области говорил о том, что хорошо организованный судебный процесс, убедительный приговор – одна из эффективнейших форм пропаганды права, один из действенных методов правового воспитания.

Об ответственности за самогоноварение не раз говорилось и в местной печати, и в лекциях… Но что примечательно: не после лекций и газетных фельетонов, а после выездной сессии суда по делу Бычкова были составлены протоколы о добровольной сдаче трех самогонных аппаратов… Двое из покаявшихся сделали это через день после того, как они стоя выслушали приговор по делу Бычкова.

МЕЧ, СКАЛЬПЕЛЬ И ГУМАННОСТЬ…

– «Меч правосудия»… – сказала Анна Ивановна. – Так ли это? Уж если обязательно сравнивать с чем-то деятельность суда, то лучше вспомнить о скальпеле хирурга, хотя это сравнение и односторонне. Действительно, правосудие очищает общественный организм от скверны преступности. Оно действует скальпелем, изолируя от общества убийц, грабителей, воров, хулиганов. Суд, основываясь на законах, защищает наших граждан и наше государство от различных преступных посягательств. Но это одна сторона вопроса. А ведь у судебной деятельности есть и другая, не менее важная сторона, к которой ни «меч», ни «скальпель» никакого отношения не имеют. Карл Маркс писал, что государство в правонарушителе «должно видеть… человека, живую частицу государства, в которой бьётся кровь его сердца… члена общины, исполняющего общественные функции, главу семьи, существование которого священно, и, наконец, самое главное – гражданина государства"[8].

Судья должен видеть в сидящем на скамье подсудимом не только преступника, носителя зла, но и «человека, живую частицу государства, в которой бьётся кровь его сердца». Поэтому советский суд не может ограничиться защитой общества от преступлений, карой виновного. Он обязан до конца использовать все предусмотренные законом возможности для его исправления, для возвращения обществу «гражданина государства», проявить к оступившемуся справедливость и гуманность. Именно поэтому во время судебного разбирательства тщательно исследуются и оцениваются все обстоятельства, которые дают основания к освобождению от уголовной ответственности или смягчают вину подсудимого. В этом, возможно, заключается самая главная особенность социалистического правосудия. Приговор советского суда должен сочетать в себе гуманность по отношению к обществу с гуманностью по отношению к тому, кто в силу каких-то причин противопоставил себя этому обществу, нанёс ему вред. Противоречие? Безусловно. Но такова диалектика судебной работы, которая проявилась сразу же после установления Советской власти. Даже в 1918 году, когда республика находилась в кольце фронтов и, казалось бы, гуманность к преступнику должна была отступить на второй план, социалистическое правосудие уже сочетало в себе эти две характерные для нового строя особенности. Вспомните, например, телеграмму Владимира Ильича Ленина Тамбовскому губисполкому. – Степанова раскрыла свой блокнот в коленкоровой обложке, прочла: – «Получил жалобу Ивана Богданова на арест его сына Владимира, 17 лет, больного бронхитом, за саботаж. Пересмотрите дело, проверьте болезнь, неопытность, молодость арестованного… Результат проверки телеграфируйте. Предсовнаркома Ленин"[9].

Болезнь, неопытность, молодость, дурное влияние, стечение неблагоприятных обстоятельств – все это учитывается судом при определении меры наказания осуждённому. Но, установив вину подсудимого, суд в ряде случаев может и не применять к нему наказания. Это происходит, если ко времени рассмотрения дела вследствие изменения обстановки деяние потеряло характер общественно опасного или лицо, его совершившее, перестало быть общественно опасным. Суд отказывается от наказания и по малозначительному или не представляющему большой общественной опасности преступлению, если придёт к выводу, что подсудимый может быть исправлен мерами общественного воздействия.