За сумеречным порогом

– А как, по-вашему, должен чувствовать себя человек, когда эксгумируют его жену или мужа? – парировал Фолк.

– Вы утверждаете, что она определенно не была похоронена живой? – спросил Родни Спарроу из «Таймс Среднего Суссекса».

– В гробу не было ничего подозрительного, мистер Фолк? – услышала Кэт вопрос Гейна Коэна с «Радио Суссекса».

– Мистер Фолк, не могли бы вы сказать на основании увиденного, нет ли доказательств тому, что эта женщина была похоронена живой?

– Мистер Фолк, опишите, пожалуйста, что вы увидели в гробу? – продолжал Гейн Коэн.

– Я там не присутствовал.

– Если нет ничего подозрительного, тогда почему гроб увозят? – спросил Шон Хьюит.

– В настоящее время я больше не могу делать никаких заявлений или комментариев. Утром после вынесения решения коронером будет сделано официальное заявление. Давайте расходиться, ладно?

Неудовлетворенная толпа бросилась к служащим похоронного бюро, несущим гроб.

Шон Хьюит подошел к Кэт и попытался завязать разговор. Она покраснела: вдруг он узнает ее, несмотря на темноту и низко надвинутую шляпку? Она не осмелилась ему ответить – он бы тут же узнал ее по акценту, поэтому только покачала головой и отвернулась.

Выбравшись из толпы, Кэт пошла к своей машине. В желудке у нее урчало.

Она никак не могла поверить в то, что увидела.

Кэт остановилась, опустив голову, и оперлась о каменную стену, чувствуя, что по щекам катятся слезы и силы окончательно покидают ее.

Господи, соберись, девочка. Ты это видела. Видела собственными глазами. Сосредоточься! Ты получила, что хотела.

Она почувствовала влажный камень у своей щеки и прижалась к нему, будто он был единственным во всем мире, чему она могла доверять, и снова увидела лицо Салли Дональдсон – глаза открыты, взгляд устремлен куда-то.

Устремлен прямо на нее.

Прожекторы на кладбище погасли. Кэт услышала, как заработал двигатель, и уловила теплый запах бензина. К горлу подкатила тошнота. Мимо быстро прошли несколько репортеров, направляясь в пивную. Команда телевизионщиков и группа с радио собирали свое оборудование. Должно быть, решили, что все закончилось.

Ох, как они ошибаются, мрачно подумала Кэт, открывая дверцу машины.

Она завела двигатель, включила обогреватель и стала поджидать Эдди Бикса.

Через некоторое время фотограф забрался в машину, изо всех сил хлопнув дверцей.

– Боже, ну и мерзкая выдалась ночка! Ты, должно быть, промокла. Все время там торчала?

Кэт кивнула.

– Как насчет того, чтобы выпить? Я угощаю, – предложил он, проверяя один из объективов.

– Спасибо, – уныло ответила она. – Мне нужно ехать. Хочу сегодня написать репортаж.

– Особо-то ведь сказать нечего, правда? А может, Фолк о чем-нибудь проболтался.

Кэт выехала с парковки и влилась в транспортную неразбериху; вести разговор ей сейчас не хотелось.

– Ну а ты как? – спросила она, вместо ответа.

– Я мало что видел, да еще эта женщина все время лезла с разговорами. Думаю, я ей приглянулся.

Кэт направилась в редакцию. Она была испугана и ужасно устала. Эдди предложил отогнать машину. Она вышла на неосвещенной стороне улицы и прошла через служебный вход «Новостей» в темный вестибюль.

Ночной охранник выглянул из-за металлической решетки.

– Добрый вечер, мисс Хемингуэй. Ну и сырость, – сказал он хриплым голосом и закашлялся. – Долго собираетесь работать?

– Часок или около того.

– Моя смена кончается в одиннадцать. Вы запрете, если будете уходить последней?

– Конечно, – бросила Кэт, почти не слыша его, и пошла вверх по каменным ступенькам. Позади раздался новый приступ кашля, который потонул в эхе ее шагов.

Лестничная площадка наверху была темной. Кэт щелкнула выключателем на стене, лампа дневного света загудела, зашипела, впереди по коридору на несколько секунд вспыхнула и тут же погасла полоска света, потом снова зажглась – на этот раз равномерно.

Кэт прошла мимо окон бухгалтерии, столы были пусты, компьютеры выключены, экраны темны, темные комнаты заполнены силуэтами шкафов для бумаг, столов и дисплеев. Ее собственная тень беззвучно двигалась за ней по стене.

Запахи подгоревшей пищи, которые в дневное время преобладали на верхней площадке лестницы, сменились теперь ароматами дезодорантов для туалета и благоуханием мокрых тряпок. Она прошла мимо доски объявлений и рывком открыла двустворчатые двери в отдел новостей.

Там было темно и тихо. Дверь захлопнулась за ней со скрипом и щелчком. Чернильные лужицы теней залегли между металлическими полосками света от уличных фонарей, который проникал сквозь окна. От фар проехавшей машины по потолку пробежал яркий луч. В комнате пахло средством для чистки ковров, газетной бумагой, табачным дымом и моющим средством, тихо шипела система отопления, которая работала всю ночь.

Неожиданное резкое жужжание и щелканье испугали ее. Факс, зеленая лампочка которого светилась в потемках, начал изрыгать бумагу. Кэт пошарила по стене и нажала пару выключателей. Полдюжины ламп дневного света замигали и зажглись, в том числе и та, что была над ее столом.