За сумеречным порогом

«Имя и фамилия: Салли Мэри Дональдсон. Пол: женский. Девичья фамилия замужней женщины: Макензи. Род занятий и адрес места жительства: секретарь. Брайтон. Райленд-Клоуз, 10. Причина смерти: отек мозга. Удостоверено: Г. Мэттьюс, отделение общей терапии».

Кэт свернула фотокопию и сунула ее в карман. Потом вернулась к своей машине и направилась в клинику Принца-регента.

24

Тридцатипятилетняя женщина была направлена в гинекологическое отделение клиники при Куинз-Колледже на операцию по удалению фибромы яичников. Предварительное введение двадцати миллиграммов валиума, успокаивающе действующего на центральную нервную систему, привело к тому, что ее мрачные думы уступили место легкой эйфории. Она чувствовала только некоторое любопытство, когда санитар, посвистывая, доставил ее на каталке в тесную, выкрашенную в белый цвет палату для анестезии.

Стэн Мирз, анестезиолог, маленький рыжий человечек с веснушчатым, слегка простоватым лицом, обернулся.

– Привет! – весело сказал он. – Как мы себя чувствуем?

– Отлично, – ответила женщина.

Он похлопал по тыльной стороне ее руки, ища вену. Глаза женщины смотрели вверх на анестезиолога в зеленом костюме, хирургической маске, завязанной на шее, но в данный момент спущенной на подбородок, зеленом колпаке и белых башмаках. Башмаки направились к медсестре, одетой точно так же, потом к Харви Суайру и двум другим студентам-медикам, которые отрабатывали четырехнедельную практику в отделении гинекологии. Харви улыбнулся хорошо отрепетированной приятной улыбкой.

На столике позади пациентки стояли пять пластмассовых подносов для пяти оперируемых сегодня утром. На каждом подносе лежал одноразовый шприц для подкожных инъекций в запечатанной пластиковой упаковке, ампулы с наркозными средствами и листок с машинописным текстом с указанием имени больного, палаты, краткой истории болезни. Отмечалось также, есть ли аллергия и на что. Лекарства в необходимых количествах, лежащие на подносах, были подобраны индивидуально для каждого пациента в соответствии с операцией, которая им предстояла.

Харви знал лекарства. Это были варианты трех основных компонентов наркоза. Снотворное, чтобы пациент заснул и пребывал в сонном состоянии, анальгетики, чтобы избавить его от боли, и мышечные релаксанты, чтобы временно парализовать больного для предупреждения рефлекторных сокращений мышц при их надрезании, что облегчало хирургу доступ к внутренним органам.

– Все в порядке? – спросил Мирз.

Женщина кивнула.

– Через несколько секунд мы собираемся погрузить вас в сон.

В помещении было тепло, пахло стерилизующими и дезинфицирующими растворами. Двойные двери отворились, и вошел хирург в полном обмундировании.

– Привет, – сказал он пациентке. – Я – мистер Эммерсон. Мы встречались раньше, но вы, вероятно, не узнаете меня в этом смешном одеянии. Я загляну к вам утром, после того как вы выспитесь.

Губы женщины стали растягиваться в улыбку. Анестезиолог поднял шприц.

– Всего лишь легкий укольчик в руку, – сказал он и ввел в вену иглу.

Улыбка так и не получила своего завершения: женщина сделала глубокий вдох, потом тело ее напряглось, будто стало цементным, глаза затуманились и застыли полуоткрытыми. На мгновение Харви подумал, что она умерла. Но женщина выдохнула, дыхание ее превратилось в медленные глубокие вздохи человека, спящего глубоким сном.

Анестезиолог продолжал давить на поршень, пока весь бриетал в шприце не закончился, потом придержал канюлю, и медсестра прикрепила ее липкой лентой к запястью. Веснушчатые пальцы Мирза прикрыли пациентке веки.

Будто наблюдаешь, как человек умирает, подумал Харви. Можно почти точно уловить мгновение, когда человек из мыслящего существа превращается в растение. Быстро. Не больше чем за тридцать секунд.

Анестезиолог взял другой шприц и ввел миорелаксант. Затем он отвел голову женщины назад, вставил изогнутый стальной ларингоскоп, протолкнул сквозь белый треугольник гортани эндотрахеальную трубку и стал спускать ее вниз по светло-красному туннелю трахеи. Трубка застряла. Мирз безуспешно сражался с ней, поспешно засовывая ее глубже. Трубка гнулась и сворачивалась. Тогда он вытащил ее и снова стал втискивать со все растущим нетерпением и раздражением – точно так рыболов пытается высвободить крючок из глубины рыбьего брюха.

Трубка проскользнула на место; Мирз толкал ее вниз до тех пор, пока изо рта женщины не стал торчать только наконечник, словно пустышка у младенца. Затем он накачал манжету и включил систему искусственного дыхания.