За сумеречным порогом

– Шок… жив… посчастливилось… велосипед…

Харви глупо улыбнулся распухшими губами. Ему виделся автомобиль, лицо женщины сквозь ветровое стекло. Он несется, огибая дом, догоняя Дейкра, выезжает прямо перед машиной. Потом летит по воздуху. Висит в воздухе…

Холодные водовороты вихрились внутри его, он покрылся ледяным потом и сглотнул. По глазам девушки он видел, что она заметила происшедшую в нем перемену, почувствовала его тревогу.

– Все хорошо, – сказала она. – Все будет в порядке.

Теперь Харви различал ее лучше, видел ее груди, колыхавшиеся под халатом, и неожиданно в нем возникло желание, но тут же потухло и ушло. Он вдруг испуганно вздрогнул: ему показалось, что он умер.

– Где я? – спросил он.

На девушке был белый халат. На одном лацкане висели на короткой цепочке часы, на другом – приколотый на булавку значок с напечатанным на нем именем. Антея Барлоу.

– …в порядке… побольше спать… от этого… – Голос девушки звучал несинхронно, это дезориентировало Харви, усилило его страхи. Мертв. Я – мертв. Его начала бить дрожь.

Она склонилась к нему, ее лицо таяло, с него, как растаявший воск, капали капли. Харви съежился, снова вскрикнул, но девушка все приближалась, она собиралась расплавиться вместе с ним, растопить его. Тупой укол в руку: казалось, рука распухает, на мгновение он почувствовал, какими толстыми стали пальцы; на него навалился приступ тошноты.

– …пройдет боль, – сказал чей-то голос.

Харви больше не понимал чей. Он спал.

Когда он проснулся снова, все стало яснее. Он лежал в маленькой палате и сквозь большое грязное окно, которое, несмотря на яркий солнечный свет, было закрыто, видел небо. Напротив него было четыре, а возможно, и пять кроватей; вокруг той, что стояла прямо напротив, толпились посетители, кто-то держал в руке букет цветов. Левая рука болела, и где-то в спине чувствовалась острая боль, как будто он лежал на чем-то раскаленном.

Несколько царапин на правой руке были заклеены пластырем, ногти обломаны, он огляделся в поисках чего-нибудь, чтобы подровнять их.

И тут у него упало сердце: он увидел, как по палате с важным видом, будто он был здесь хозяином, идет отец, сложив руки за спиной, выпрямившись и высоко подняв пулеобразную голову. На нем клетчатый костюм, розовая шелковая рубашка с черно-белым галстуком в стиле поп-арт и черные туфли типа мокасин. Длинные, лысеющие на макушке волосы, начинающие седеть, зачесаны назад, завиваются над ушами и воротником рубашки. Харви захотелось, чтобы у отца был не такой напыщенный вид.

Отец остановился в изножье кровати. Сейчас в его лице было больше тепла, чем обычно.

– Ну, как ты себя чувствуешь, старик?

– Нормально, – сказал Харви и выдавил из себя улыбку.

– Догадываюсь, ты попал в крутую переделку.

– Я сглупил, не посмотрел вовремя.

Голос отца стал более хриплым:

– Я понимаю, эти чертовы велосипедные гонки.

– Как долго я тут пробуду?

– Пару недель. Ты сломал руку и два ребра, ребра непременно срастутся, но ты здорово стукнулся головой.

– Где я?

– В Гилфорде. В больнице графства Суррей.

– А как мой велосипед?

Что-то блеснуло, он услышал щелчок и увидел, как отец вытаскивает сигарету без фильтра из серебряного портсигара, потом захлопывает его и стучит по нему кончиком сигареты.

– Судя по описанию, не думаю, что от него много осталось. – Он сунул сигарету в рот и прикурил от золотого «Ронстона».

Харви следил, как отец выполняет свой обычный ритуал: позволяет дыму появиться изо рта и тут же всасывает его обратно, а потом медленно выпускает из ноздрей. Облачка сладкого голубого дыма закружились вокруг Харви, и он, довольный, вдыхал их, наслаждаясь запахом.

КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ХАРВИ? ТЫ ПОЛАГАЕШЬ, ЧТО ПОСТУПАЕШЬ РАЗУМНО?

Он вздрогнул, будто эти слова сказали ему прямо в ухо, и память полностью вернулась к нему. Туннель. Свет. Его мать.

ТЕБЕ НУЖНО ВОЗВРАЩАТЬСЯ ОБРАТНО, ДОРОГОЙ!

Он попытался подбежать к ней. Тени встали у него на пути.

– Поскольку твоему велосипеду не повезло, я не собираюсь покупать новый. Тебе посчастливилось, что ты остался жив. – Отец огляделся в поисках пепельницы.

– Я видел маму.

Отец нахмурился:

– Ты видел что?

– Я видел маму.

Лицо отца покраснело.

– Господи боже мой, мальчик, твоя мать умерла.

– С ней все в порядке, я видел ее. Она велела мне возвращаться.

– Это абсолютная ерунда, старик. Совершенная глупость.

– Нет, папа. Я правда видел ее.

– Ты получил сильный удар по голове и перенес операцию, тебя напичкали разными лекарствами. У тебя галлюцинации.

– Это не галлюцинации.

Отец посмотрел на часы:

– Мне пора. – Его губы дрожали, а гнев отца всегда пугал Харви. – Я приду навестить тебя завтра. Тебе что-нибудь нужно?

– Некоторые книги и вещи.

– Лучше принесу тебе учебники. Если ты проваляешься тут не одну неделю, можешь начать готовиться к экзаменам.

Отец ушел, и только теперь Харви почувствовал, как он устал. Слишком много усилий требовалось, чтобы говорить, чтобы сказать хоть что-нибудь. Он задремал. Когда он открыл глаза, в ногах кровати стоял человек в белом халате.

– Проснулся?

Харви кивнул, но через некоторое время снова погрузился в сон.