За то, что я руки твои не сумел удержать…

Как из одной высокогорной щели
Течет вода – на вкус разноречива —
Полужестка, полусладка, двулична, —

Так, чтобы умереть на самом деле,

Тысячу раз на дню лишусь обычной
Свободы вздоха и сознанья цели…

«Голубые глаза и горячая лобная кость…»

Голубые глаза и горячая лобная кость —
Мировая манила тебя молодящая злость.

И за то, что тебе суждена была чудная власть,

Положили тебя никогда не судить и не клясть.

На тебя надевали тиару – юрода колпак,

Бирюзовый учитель, мучитель, властитель, дурак!

Как снежок, на Москве заводил кавардак гоголек, —

Непонятен-понятен, невнятен, запутан, легок…

Собиратель пространства, экзамены сдавший птенец,

Сочинитель, щегленок, студентик, студент, бубенец.

Конькобежец и первенец, веком гонимый взашей

Под морозную пыль образуемых вновь падежей.

Часто пишется – казнь, а читается правильно – песнь.

Может быть, простота – уязвимая смертью болезнь?

Прямизна нашей мысли не только пугач для детей?

Не бумажные дести, а вести спасают людей.

Как стрекозы садятся, не чуя воды, в камыши,

Налетели на мертвого жирные карандаши.

На коленях держали для славных потомков листы,

Рисовали, просили прощенья у каждой черты.

Меж тобой и страной ледяная рождается связь —

Так лежи, молодей и лежи, бесконечно прямясь.

Да не спросят тебя молодые, грядущие – те,

Каково тебе там – в пустоте, в чистоте-сироте…

10–11 января 1934

10 января 1934

1