За тобой

– Очень красиво, – подала голос. – И пахнет вкусно. Я так и не позавтракала, а об обеде забыла совсем. Безумно голодна.

Его выражение лица сменилось на непонимающее, и затем он кивнул.

– Не следует голодать, – только и произнёс, открыв купол, под которым были лобстеры.

– Я не специально, но рисовала впервые в жизни портрет с натуры, кроме Мили. Незнакомого человека. И немного нервничала, – продолжила, желая немного смягчить его черты и вновь увидеть мягкость и улыбку.

– Давно рисуешь? – Поинтересовался Рикардо, но очень сухо, как будто, только чтобы поддержать беседу.

– Не помню время и день, когда начала. Как-то само получилось. Когда я была маленькой, то мне не давали рисовать, потому что это считалось глупым занятием. А моей… – замялась, а Рикардо ожидающе приподнял брови, – подруге подарили акварель на день рождения и большой альбом. Я безумно хотела тоже, но от моих желаний отмахивались. Её это не интересовало, а меня очень. И я украла.

– Украла? – Переспросил Рикардо, раскрадывая нам по тарелкам лобстера.

– Да. Боже, знаю, что это плохо, но я мечтала об этом. Видела, как она их бросила. Спросила даже у неё, нужно ли ей это, она сказала, что выбросит. И я уверила её, что сделаю это сама. Украла, – щёки полыхнули от этого признания.

– Мы купим тебе лучшее, что может иметь художник, – от его слов опешила, только открыла рот и тут же захлопнула его, подняв на мужчину голову.

– У меня есть… сейчас есть. Всевозможные масляные краски и холсты. Спасибо, что не осудил, – осторожно улыбнулась я.

– А где это всё? Ведь должно занимать больше багажа, чем то, что ты взяла? – Спросил он.

– У Мили. Она собиралась привезти это в Нью-Йорк, – ответила я и положила кусочек лобстера в рот.

– Одного не понимаю, – он задумчиво взял бокал с шампанским и отпил. – Если твои родители были против этого занятия, то откуда у тебя деньги? Насколько я знаю, это недешёвое удовольствие.

От его вопроса всё похолодело внутри, буквально замёрзло. Моргала, смотря на Рикардо, а он прищурился. Бросило в пот, вилка выпала из рук и звякнула о тарелку, а еда встала в горле.

– Анна, откуда у тебя деньги? – Повторил свой вопрос.

– Я…я…

– Проституция? Продажа наркотиков? Воровство? Обман?

– Нет! – Вскрикнула, чтобы прекратить нелепые обвинения.

– Тогда я бы хотел получить ответ.

– Мили, – вздохнув, собралась с силами, чтобы признаться. Боже, прошу, только бы понял.

– Что Мили?

– Она предложила продавать мои работы на одном сайте в Ирландии. Под псевдонимом. Я рисовала в пансионе, а они с Эшем отвозили работы. С пятнадцати именно так зарабатывала и покупала для себя художественные принадлежности. Сначала мне подарил их Эш, чтобы начала познавать другой уровень. Так и пошло, у меня достаточно заказов и знаю, наверное, это было нелегально, но другого выбора не было, – казалось, что воздуха не хватает. Хотя сказала всё медленно, но кислород стал слишком тяжёлым в организме. Об этом никто не знал, а если бы открылось всё, то меня бы убили. Избили бы до смерти за такое поведение, от этого сейчас ещё страшнее, потому что Рикардо молчал.

– Комната, которую ты просила в контракте, должна быть предназначена для этого? – Наконец-то подал он голос, и я кивнула.

– То есть ты хотела продолжить продавать незаконно свои работы без оплаты налогов и держать это втайне? – Продолжил он, а на глаза навернулись слёзы.

– Да.

– Почему не поделилась со мной?

– Я не знала тебя… и сейчас не знаю, кроме того, что ты не осуждаешь меня. Что ты настолько добр ко мне и позволил не обрывать то, что дарит мне свободу. Я… прости… никто не понимал… а ты… вот такой красивый и богатый, и я… вот такая обманщица и воровка… – уже разразилась слезами, закрыв лицо ладонями. Слишком сложно открыться ему, ведь подсознательно искала спасения из своего личного ада. Желала найти, хотя бы на некоторое время, человека, который разрешит спрятаться за ним. Закроет меня своей спиной от всего мира, и я наконец-то смогу жить. Так хотелось…

Неожиданно меня обняли сильные руки, заставляя расплакаться ещё громче, вцепиться в рубашку Рикардо и первый раз позволить себе быть собой. Вот именно такой. Не сильной и умеющей встречать обиду с гордостью, а испуганной и слабой, нуждающейся в ком-то.

– Анна, всё хорошо. Я не заставлю тебя прекратить рисовать. Наоборот, мы сделаем всё официально и по закону, – пообещал Рикардо, силой поднимая моё заплаканное лицо к своему.

– Нет… я лучше остановлюсь… не надо, – прошептала я. Если он выполнит свои обещания, то будет хуже. Ведь Софи знали многие, и не угадать, кто может вспомнить её, а это наложит свой отпечаток на меня и на Рикардо, который не заслужил этого. Нельзя.

– Анна…

– Я буду рада, если ты позволишь мне просто рисовать… тебя или природу. Обещаю, что не попрошу о большем, да и не нужно мне это. Только не отнимай мою мечту, – тихо произнесла я и заметила, насколько глубоким взглядом смотрел на меня, словно читал всю мою душу. Пусть будет так, пусть без слов поймёт, что я Мари, не Софи и не Анна. А просто Мари, которая никогда не видела таких мужчин, как он.