За точкой невозврата. Вечер Победы

Впрочем, что теперь сожалеть… Все кончено. Со дня на день русские начнут штурм города. Как это бывает, я видела по телевизору. Так они уже взяли Днепропетровск, Николаев и Кривой Рог. Счастлив тот город, который сдался им без боя. Но Вильнюс не сдастся. Для этого литовцев недостаточно сильно били по голове. По домам в упор будут бить тяжелые пушки и минометы, по улицам, пригибаясь, побегут одетые в тяжелые бронежилеты солдаты советских штурмовых бригад, а с воздуха на город посыплются бомбы…. С горечью я понимаю, что Путин и Сталин были созданы друг для друга. У одного было больше оружия и снаряжения, чем солдат, а у другого – наоборот. Все кончится тем, что над дымящимися развалинами, заваленными трупами, в небо взовьются советские и российские флаги. И, возможно, среди бесчисленных тел защитников города и невинных жертв будут и трупы моей семьи… И кто-то незнакомый будет равнодушно и брезгливо переворачивать мое распухшее тело…

И только если я переживу штурм, и этот дом уцелеет, в эту дверь постучат. Я, конечно же, открою сама. И поведут меня вежливые люди под белы руки туда, откуда нет возврата… А если мы выживем, но станем бездомными бродягами, то у каждого русского солдата будет листовка с моим портретом и обещание вознаграждения тому, кто сдаст эту глупую бабу в объятья КГБ. Я умру в любом случае. Как глупо… Как бездарно прожита жизнь… Мне легко было жить, ни о чем не думая, плыть по течению. Теперь я отчетливо вижу, что всегда боялась принимать решения. За меня их принимали другие, мне оставалось лишь соглашаться. Идеальная марионетка… Глупая, бесхарактерная. Я никогда не умела блистать, но с чего-то вдруг решила, что у меня это получится. Это оказалось не так приятно и интересно, как я думала… Но убеждение, что я делаю нужное и правильное дело и помогаю своему мужу, заставляло меня идти дальше по этому пути, тем более что отступить уже не было возможности.

Эх, Света-котлета… Так меня дразнили в детстве. Теперь это мем, навсегда связанный с моей персоной. Если меня и вспомнят когда-нибудь, то только в таком насмешливо-пренебрежительном ключе: дескать, была такая дурочка, которой внушили, будто она президент – была, да и кончилась, по причине своей собственной глупости. И еще она была предательница, эта Света-котлета. Изменница родины. Шлюха и международная проститутка. Продажная шкура.

Вот и все, что останется в мире после меня…

5 января 1943 года, Турецкая республика и окрестности. Операция «Агамемнон»

После того, как Турецкая республика отказалась следовать плану своего преобразования в советский протекторат, обладающий лишь формальными признаками суверенитета, товарищ Сталин назначил командующим на Фракийский фронт генерала армии Жукова, приказал максимально форсировать подготовку к операции «Агамемнон» и поставил об этом в известность посла РФ в СССР товарища Иванова. Мол, ваши миротворческие усилия ни разу не удались, поэтому резать будем не дожидаясь перитонита, и когда тут у нас полетят клочки по заколочкам, то и ваш помидор-паша Реджеп Тайип Эрдоган вполне может взбрыкнуть, так что мало не покажется.

И вот ведь что характерно: никому и в голову не пришло просить советского вождя отложить или отменить операцию. Бесполезно это, да и вообще способно раз и навсегда испортить отношения, ибо не ради чистого свирепства товарищ Сталин задумал ликвидировать государство потомков осман, а только лишь из одних национальных интересов. Гнойный нарыв на советской границе должен быть устранен, а все народы, когда-либо претерпевшие со стороны турок мучительное насилие, должны испытать момент глубокого морального удовлетворения от безвозвратной кончины старого и жестокого хищника.

Поэтому, помимо шестой, девятой восемнадцатой армий и подвижной мехгруппы генерала Лелюшенко, в операции «Агамемнон» планировалось задействовать армию Болгарии, остатки армии Румынии, части югославской народно-освободительной армии и отряды греческого народно-освободительного движения. А у всех этих людей, особенно у греков, переживших резню христиан, случившуюся уже при «демократическом» Ататюрке в первой половине двадцатых годов, зуб на турок имелся просто огромного размера. В северной Греции, приобретенной по итогам Второй Балканской Войны и Первой Мировой, процентов семьдесят-восемьдесят населения были либо беженцами из Смирны и других районов компактного расселения греческого населения, либо их потомками в первом поколении.