За точкой невозврата. Вечер Победы

– Вы, наши потомки, и решили судьбу этого мира, людно, бронно и оружно встав рядом со сражающейся Красной Армией, – торжественно произнес Сталин. – И если у вас, как у руководства, первоначально были свои резоны, то народ Российской Федерации, солдаты и офицеры, добровольцы Экспедиционных Сил и добровольцы РККА восприняли эту войну как свое личное дело. Как мне докладывали, количество добровольцев с вашей стороны, вызвавшихся служить в рядах Рабоче-Крестьянской Красной Армии, втрое превысило штатную численность ваших же экспедиционных сил. Служили они в лучших частях, которые мы посылали на самые трудные участки фронта, и при этом всегда оправдывали наше доверие. Вот за это ваш товарищ Путин и удостоен чести быть одним из участников встречи Большой Тройки.

– В таком случае, – хмыкнул Сергей Иванов, – вы, товарищ Сталин, тоже должны поддерживать дипломатические контакты со странами нашего мира. Впрочем, во встрече на троих с нашим президентом и председателем Китайской Народной Республики вы уже участвовали, а большинство западных лидеров там, у нас, такие мелкотравчатые и недоговороспособные, что разговаривать с ними незачем и не о чем.

– Вот именно, – сказал Верховный, – у вас там Запад полностью выродился, а у нас можно разговаривать хотя бы с Рузвельтом и, возможно, Черчиллем.

– У вас умных людей, с кем стоит говорить, гораздо больше, – парировал Сергей Иванов, – Не все они занимают посты глав государств и правительств, но это не повод отказывать им в уважении.

– Вы имеете в виду Махатму Ганди? – спросил Сталин.

– Не только его, – ответил посол Российской Федерации, – например, адмирал Ямамото – человек большого государственного ума, и было бы неплохо, если бы он дожил до конца этой войны и сменил мундир адмирала на деловой костюм премьер-министра. Есть и еще люди того же порядка, только калибром поменьше, и вообще, ваш мир интеллектуально гораздо более богат чем наш.

– А паччему? – спросил Верховный. – Ведь там же, у вас в будущем, люди должны быть умнее?

– Кто вам такое сказал? – вопросом на вопрос ответил Сергей Иванов. – Сначала из-за монопольного положения в советской действительности до уровня микроорганизмов измельчал и выродился советский партийный бомонд, по ходу политического процесса кинувшийся из хрущевского неотроцкизма в крайне правый оппортунизм. Вы уже знаете, сколько всякого разного размножившегося сброда вылезло из недр КПСС под конец ее существования. А чего этим людям было бояться – ведь Советский Союз был могуч и несокрушим. А потом коллективный Запад, оставшись один-одинешенек на мировой арене, тоже начал интеллектуально мельчать, потому что в ситуации тотального господства умные и деятельные политики уже не находили себе применения, а востребованы были преданные хозяину посредственности. И то же самое с народами их приучали жить, не думая ни о чем, по древнеримскому принципу «Хлеба и зрелищ!». И даже кризисы, обрушившиеся на Запад один за другим, не заставили его поменять свою парадигму, действовать накопленной военной и экономической мощью, а не умом. Сначала был кризис на Балканах, потом война с терроризмом, затяжной кризис восьмого года, далее они опять начали сдерживать Россию, потом Россию и Китай… Тут у вас обстановка более-менее стабилизируется, основной фронт борьбы Добра с Злом в настоящий момент находится по нашу сторону Врат. И сейчас на кону стоит вопрос: кто выживет, а кто пойдет кормить червей – мы или Запад?

– И если вы победите, то начнете все сначала, расслабитесь, заснете на лаврах и будете мельчать, мельчать, мельчать? – с иронией спросил Сталин. – А потом придут злые люди и разбудят вас ударом по голове, неважно, будет это внешняя агрессия или попытка государственного переворота, как в Испании в тридцать шестом году.

– Есть такая опасность, – кивнул посол России из будущего, – и в то же время не побеждать нам нельзя, потому что тогда нас, без вариантов, ждет гибель, ибо мировой гегемон на этот раз истребит и старого и малого, да и вас тоже в покое не оставит.

– Это мы понимаем, – кивнул советский вождь, – и потому помогаем вам в вашей борьбе изо всех сил, и если будет надо, пришлем еще войск.

– Не надо еще войск, – ответил Сергей Иванов, – положение на фронтах более чем удовлетворительное. Мы побеждаем, и враг бежит. Вопрос, что делать после победы, гораздо серьезнее, ибо уже много раз случалось так, что наша страна побеждала в войне, но проигрывала мир. И вас это, надо сказать, тоже касается, ибо товарищ Сталин, конечно, не даст стране расслабиться, но вот те, что придут после него, могут думать по-другому.