За тремя морями

Сказочной представилась с первого взгляда путешественнику заморская страна. Сотни кораблей стояли у причалов и на рейде Камбаи. Здесь можно было встретить моряков и купцов из Персии, Турции, Сирии, Аравии, Татарии, с самых отдалённых островов Индийского океана. Непрерывно, днём и ночью, грузили они товары богатейшего Гуджерата: бумажные и шёлковые ткани, драгоценную растительную краску — индиго, смолу, из которой изготовлялись лаки и политуры, камень-сердолик, самый прекрасный в мире жемчуг, фрукты, рис, соль… Бесконечным казался этот поток разнообразных товаров. Никитин невольно задумался о богатстве властителя Гуджерата, стал расспрашивать о нем у новых своих знакомых и услышал рассказы, похожие на легенду. Со страхом и трепетом произносили купцы имя Махмуда-шаха I Байкара. Говорили, что был он самым смелым, ловким и сильным воином Индии, но в этих восторженных отзывах и похвалах нетрудно было различить опасение. За одно слово неуважения, по малейшему подозрению в неуважении шах люто пытал и казнил своих подчинённых…

Махмуд-шах I Байкара правил Гуджератом во второй половине XV и в начале XVI веков. Гуджерат был независимым мусульманским владением в Индии. Шах всячески притеснял индийское население: отбирал у него землю, душил непосильными налогами, грабил и убивал его.

Но, преследуя индийский народ, шах Байкара смертельно его боялся. Власть этого свирепого царька держалась на тысячах явных и тайных убийств, на силе кинжала и яда.

Когда, покидая Камбаи и направляясь дальше на юг, Никитин строил планы своего нового похода, не думал он, что скоро судьба сведёт его с таким же, как Махмуд, свирепым владыкой, который будет решать, жить или умереть ему, Никитину…

Корабль доставил Никитина в южную часть Индии, в город Чаул. Удивили его здесь толпы чёрных почти совершенно голых людей, заинтересовало вооружение княжеской охраны… Однако сам он ещё больше удивил и заинтересовал население Чаула. Впервые здесь видели европейца. Рослый, плечистый, голубоглазый человек с белой кожей лица и рук, с пышной вьющейся бородой привлекал внимание всех прохожих. Вокруг него то и дело собиралась толпа, то и дело слышались удивлённые возгласы и вопросы. В те дни в древней Индии, подхваченное сотнями голосов впервые прозвучало слово: «Русь».

В Чауле Никитин задержался ненадолго. Сделал записи в своём дневнике и двинулся дальше, в сторону Декана, гористой области южной Индии, стремясь пройти к городу Пали, а оттуда в старинный город Джуннар.

Труден был этот путь. Шли проливные дожди. Но добрый конь все время выручал Никитина.

В Джуннаре с Никитиным случайно встретился, проезжая по улице в своей золочёной колеснице, сам наместник Асад-хан. Увидел он тонконогого гривастого красавца-жеребца, залюбовался им. И вдруг знаком приказал Никитину приблизиться.

— Такие неверные, как ты, — сказал, — не должны владеть хорошими лошадьми. Я оказываю тебе, недостойному, очень высокую честь. Я разрешаю тебе подарить этого коня… мне!

— Я русский, — ответил Никитин. — Почему, хан, ты называешь меня неверным? Я не могу подарить этого коня, потому что в нем все моё богатство и потому, что он мой спутник и друг в дальней дороге…

Асад-хан кивнул своим слугам:

— Препроводите этого неизвестного человека во дворец.

Никитин понял: нежданно-негаданно приключилась с ним страшная беда. Наместник — полный властелин в этом краю. Спорить с ним — значит рисковать жизнью. Однако что оставалось делать беззащитному путнику на чужбине? Никитин решил не сдаваться. Он будет протестовать. Он расскажет хану о могучей Руси. Так ли должны встречать здесь, в Индии, мирных торговых гостей из этой далёкой страны?..

Слуги Асад-хана увели жеребца, колесница наместника укатила, а когда Никитин пришёл ко дворцу и спросил, как ему пройти к властителю, вооружённые до зубов охранники изумились:

— В своём ли ты уме, чужестранец?! Разве светлейший Асад-хан снизойдёт до беседы с тобой?! Ступай себе с миром и будь здоров. Асад-хан не любит подобных просьб.

Но Никитин не удалялся от дворца. Он решил выждать, когда хан выедет на утреннюю или вечернюю прогулку, и снова потребовать своего жеребца. Он будет рассказывать всем встречным о том, какое несправедливое дело совершил хан. Пускай закуют его в кандалы — русский человек нисколько не испугается хана.

На следующий день Асад-хан неожиданно сам пригласил Никитина во дворец.

— Я узнал, что ты пришёл из далёкой северной страны, — сказал Асад-хан, с любопытством разглядывая Никитина. — Это, действительно, очень далеко?

— Да, это очень далеко, — ответил тверич. — Я долго плыл по великой Волге — русской реке, потом пересёк Каспийское море, прошёл всю Персию и пересёк океан…

— Для этого нужно быть смелым человеком, — заметил хан.

— На Руси недостатка в этом нет, — молвил Никитин с улыбкой.

Асад-хан раздумывал некоторое время. Повидимому, у него созрело какое-то решение.