За тридевять планет

- "Еще десять лет назад безрассудной казалась мысль о возможности существования разумных живых существ где-то в космическом пространстве. Сейчас никто, пожалуй, не сомневается в том, что жизнь вне Земли существует,- последнюю фразу Шишкин не произнес, а отчеканил, как, наверное, чеканят монеты. - В ноябре 1961 года в городе Грин-Бэнк (штат Западная Вирджиния) собрались 11 видных ученых, специалистов с мировым именем. Они вывели формулу, согласно которой число цивилизованных миров в одной только нашей галактике достигает 50 миллионов.- На этой фразе инженер приналег как-то особенно, точно выделил ее жирным шрифтом, потом сделал короткую паузу и продолжал: - Американский ученый Роджер Макгоуэн из Редстоуна (штат Алабама), занимающий высокий пост в НАСА, на основании новейших научных исследований пришел к выводу, что в космосе, вероятнее всего, насчитывается что-то около 130 миллиардов живых миров с высокоразвитой цивилизацией. Но даже эти оценки покажутся скромными, если удастся доказать, что источник и "корень всего живого" в космосе зависит от четырех основ: аденина, гуанина, цитозина и тимина. Если это так... Если так,- повторил инженер,- то Вселенная, по-видимому, буквально "кишит" живыми мирами!"

В этом месте все ахнули, а Иван Павлыч завозился на своем пьедестале. Шишкин опустил журнал себе на колени и посмотрел поверх наших голов торжествующим взглядом. Надо заметить, что читал он мастерски, где повышая, где понижая голос, слегка жестикулируя правой рукой (в левой он держал журнал), потряхивая головой, и теперь наслаждался произведенным эффектом. Сто тридцать миллиардов - это вам не шуточки,- говорил он не одним только взглядом, а и всем своим видом и сиял от счастья. Мы тоже сияли. А у меня даже голова пошла кругом. Сто тридцать миллиардов, думал я, как много у нас соседей, а живем разобщенно, и вот мне первому выпало пробить брешь в этой разобщенности.

- "В наши дни даже консерваторы под давлением фактов вынуждены признать реальность межпланетных путешествий внутри нашей солнечной системы; но признание почти всегда сопровождается оговоркой, что межзвездная космонавтика невозможна из-за колоссальных расстояний,- все так же выразительно, я бы сказал - картинно, продолжал Шишкин.- Если взять за основу скорость современных космических кораблей, то можно подсчитать, что полет на ближайшую к нам устойчивую звезду Альфа Центавра (расстояние - 4,3 световых года) будет длиться 80 лет. Иными словами, для полета на эту звезду и возвращения на Землю человеческая жизнь слишком коротка. Видимо, пройдет сравнительно немного времени, и человечество создаст такие методы замораживания, которые позволят в нужный момент освободить космонавта ото льда и вернуть нормальную жизнедеятельность его организму. Это не досужая фантазия, хотя я и предвижу возражения. Член лондонского Национального института медицинских исследований профессор Алан Стерлинг Парке предсказывает, что уже в начале 70-х годов медицинская наука в совершенстве овладеет методом глубокого замораживания и консервирования органов, предназначенных для пересадки".

Признаться, я насторожился. О каком замораживании идет речь? Уж не меня ли Шишкин хочет заморозить? И как - целиком или по частям? Нет уж, увольте, замораживаться я не желаю. Если без замораживания нельзя достигнуть других планет - не ста тридцати миллиардов, а хотя бы одной-двух,- то нечего и огород городить. Пусть поищет дураков в другом месте. Помню, мне стало зябко, как бывает зимой, когда вдруг выскочишь в одной рубашке на ядреный мороз, и я стал возиться и ежиться. Шишкин, видно, это заметил и, пробежав скороговоркой целую страницу о замораживании, перешел к фактору времени, менее страшному, чем замораживание. Мне, во всяком случае, этот фактор показался менее страшным, чем замораживание.