За Тридевять Земель

Как сейчас помнил Римма, что день тот приходился на Покров Святой Богородицы. Совсем уже рассвело, и с монастырской колокольни далеко в округе разносился стройный малиновый перезвон, благовестивший к поздней обедне. Мать поправляла фитиль у божницы, а отец читал вслух: «Проходил чудотворец свой путь не во славе, не в почести, не в святительском величии, а в смиренном образе бедного странного человека...» В этот самый момент кто-то глухо стукнул тяжелым железным кольцом о дубовое полотно калитки. Цепной пес залился звонким лаем. Подумав, что опять то калики перехожие, коих великое множество слонялось тогда по бескрайней, многострадальной Руси, отец со вздохом отложил книгу и подался к двери. Через некоторое время Римма услышал:

– Кого Господь дарует?

– Странник я о Христе Иисусе...– отозвался из-за калитки неведомый голос.– Не дозволите ль напиться?..

Тогда Римма впервые увидел Его. В свете, падавшем от очага, стоял согбенный человек с длинной, немного вьющейся седой бородой и потухшими глазами.

Поначалу странник снял широкополую шляпу и, отставив в сторону суковатую шалыгу, поискал глазами образа; перекрестился и неслышно, как то следует, творя Господню молитву, положил к красному углу три поясных поклона. Потом, подойдя ближе к киоту, принялся внимательно разглядывать старинные иконы...

– Потрапезуй, честной отче, чем Господь послал,– пригласила хозяйка.– А там те и Никола в путь!

Пришелец строго взглянул на хозяйку – по его суровому облику видно было, что гость – человек не простой. От кушаньев отказался, но котомку снял и, развязав лопатину, подсел к столу, где испил два стакана пустого чаю. Помолившись обратно на святые иконы, облачился и совсем уже собрался уходить, как взгляд его упал на Римму. Тут он прищурился как-то странно, да и сказал те мудреные слова:

– Страшен сон, да милостив Бог. Много милостей у Бога, и во власти его чудеса творити. Будет на то воля Господня – и в лопатине деньга сыщется. А воля Господня – первей всего, потому как все мы во власти Его...

Странник пошел было прочь, да у порога остановился и вымолвил на прощанье:

– Во иноках ему бысть, в землях дальних, крест трудный, да славный несть...

Кинулась было в ноги старцу хозяйка, да тот только посохом на нее махнул. Вышел за ворота, перекрестился на все стороны и был таков.

– Царица небесная! – всплеснула руками мать и кинулась в красный угол под образа...

Дорога круто поднималась между высушенных и выжженных скал. Чик-о казалось, что еще чуть-чуть и она сможет рукой дотянуться до синевы вечернего неба, потрогать высветлившиеся на нем ласково сверкающие звездочки. Сумерки опередили всадников, въезжающих в каньон, где скромно и тихо приютился атепель о трех типи. Горы, раздвинув свою неприступную гряду и несколько смягчив суровость очертаний, вплотную подходили здесь к самому берегу Великого Восточного океана. Все вокруг пребывало в полном покое. Бледный месяц торжественно проплывал над каньоном. Тихая ночь воцарилась над землей: ни людских голосов, ни звериного крика, ни птичьего щебета...

...В наполненные ласковой прохладой предутренние часы Чик-о более всего на свете любила представлять, будто попадает она в некую волшебную, сказочную Страну Добрых Духов. Сегодня ее мечтаниям сопутствовал чудесный рассвет. Промчавшаяся где-то неподалеку ночная гроза донесла сюда лишь свежий ветерок, благодаря которому дышалось легко и весело. Одно только омрачало это прекрасное солнечное утро – отсутствие Лешека Мавра. Они теперь редко разлучались, но Чик-о печалили и беспокоили даже самые короткие отлучки любимого, непременно связанные, как ей казалось, с чем-нибудь очень опасным.

Как сладились они?.. Господь ведает!..

Мокрая галька приятно освежала пятки босых ног. На нежной шее Чик-о мягко мерцали крупные зерна скатного речного жемчуга. В одной набедренной повязке бежала она по берегу, радуясь шуму прибоя и улыбаясь, как улыбался ей пришедший с Востока и отражавшийся теперь в водах Великого океана лучезарный рассвет...

XIV

История Беатрис. Заколдованный путь. Золотая пещера инков. Скукумы проснулись... Рассказы старого мивока.

В храм «Кампана дель Куско», что находился в столице бывшей великой империи Тауантисуйо, уже перед самым его закрытием вошли два человека. Ни на кого не обращая внимания, они сразу же направились к одной из внутренних дверей и, остановившись, устремили свои взоры вверх – туда, где помещалась картина, изображавшая старинную свадьбу. Потускневшие от времени краски передавали образ испанского идальго времен конкисты: самодовольная ухмылка, лихо закрученные усы, секира в руках. Рядом невеста – юная индианка с прекрасным и печальным лицом. Помимо скорби во взгляде ее подернутых влагой глаз, можно было, приглядевшись повнимательнее, прочесть еще и презрение, даже ненависть к окружавшим. Нарядное платье новобрачной украшали замысловатые разноцветные фигуры...