За твоими глазами

– Я уезжаю из города, – голос Тони стал чуть тише, видимо, он отошел от двери. Я сглотнула, мне было больно слышать, что он уезжает, не попытавшись… «Не попытавшись сделать что?» – я не могла логически завершить упрямую мысль. Объясниться, почему сначала унизил меня, а потом так жестоко предал? Вымаливать моего прощения? Вернуть меня? Я прикрыла рот рукой, чтобы не выдать стоном страдания, что я стою в нескольких сантиметрах от него, по щекам заструились слезы. – Майя, если ты найдешь в себе силы, прошу, позвони по номеру, который я оставлю здесь. Я хочу, чтобы ты узнала правду.

Послышался шорох. Я почти физически ощущала, как крохи накопленного за последнюю неделю спокойствия покидают мое тело.

– Через минуту меня здесь не будет, поэтому не бойся открыть дверь, хорошо? – голос стал таким далеким. – Я люблю тебя, Майя. Я всегда буду тебя любить.

Он сказал последние слова так тихо, что я не была уверена, не придумало ли их мое воспаленное больное сознание от отчаяния. Не в силах сопротивляться гравитации, мое обмякшее тело рухнуло на пол, и, могу поклясться, душа рухнула гораздо, гораздо ниже – в самый ад.

Глава 8

Я едва осознавала, сколько времени провела на полу прихожей. Если Марго еще не вернулась, значит, не больше двух-трех часов. Я смотрела в одну точку, даже не видя толком, куда именно. Плакать я перестала довольно быстро, словно слезы полностью закончились в моем организме. А потом все во мне замерло: мысли, эмоции, движения. Только медленный почти не ощущающийся пульс и едва заметное дыхание свидетельствовали о том, что я еще жива.

Долгое жужжание телефона, оставленного на кухне, вывело меня из каталепсии. Я медленно провела рукой по полу, чувствуя, как сознание возвращается в тело. Наконец, я отвела взгляд от неопределенной точки пространства и потихоньку села. Я не слышала голоса Тони или хоть какого-то намека, что он стоит за дверью, поэтому осторожно поднялась и повернула защелку замка. На пол что-то упало.

Небольшой листок, сложенный пополам. На нем – крупные цифры номера телефона и имя: Ева Кауфман. Снизу Тони мелко подписал, словно не рассчитал достаточное место или не хотел изначально писать: «Психиатр». Я тупо уставилась на клочок бумаги – единственное, что мне осталось от Тони. Я не собиралась звонить непонятной женщине, кем бы она ни была – психиатром, или той девицей с красными волосами, или и той, и другой «в одном флаконе». Психиатр с нетрадиционными методами лечения жестким извращенным сексом. Я грустно хмыкнула, представив, что в нашем сумасшедшем мире и подобное может существовать. Закрыв за собой дверь, я машинально сунула листок в свою сумку и прошла на кухню.

– Детка, ты чего не берешь трубку? – обеспокоенно спросила Марго.

– Я уснула, – неожиданно для себя выдала я прекрасное объяснение.

– О, тогда извини, если разбудила. Чертов идиот, куда ты прешь? – проорала вдруг она, раздался протяжный гудок. Я подскочила от неожиданности. – Ох, Мэй, прости, какой-то придурок задом выезжает и ни черта не смотрит по сторонам.

– И ты будь аккуратнее, – тихо попросила я подругу, намекая, что телефонный разговор лучше прекратить. Марго только недовольно фыркнула.

– Я буду через полчаса. Как прошел твой день?

– Да… – я облизала губы, в память ничего не приходило, кроме ошеломительно-кошмарного визита Тони. – Папе звонила.

– Здорово, – подбодрила Марго. – Ты уж прости, что не допускала его до тебя, наверное, он жутко на меня злится.

– Вовсе нет, – ответила я, хотя не знала наверняка. – Он очень переживает, вот и все.

– Еще бы!

– Марго, тебе, правда, лучше следить за дорогой, – я не готова была отвечать с ходу на ее вопросы. – Давай через полчаса поговорим?

Она вздохнула, но не стала спорить. Вечером я сказала ей, что следующим утром отправлюсь домой, потому что жутко соскучилась по папе. Это была чистая правда, хотя мне было страшно возвращаться, что я ему скажу? Я даже пообещала подруге, что приду на воскресный отчетный концерт. Про Тони я не упоминала.

Мы заказали пиццу, и, как ни странно, я ела ее с удовольствием, хоть и немного. Марго радовалась, что смогла вернуть мой аппетит.

– А то папа завтра в обморок упадет, тебя увидев, – она бросила суровый взгляд на мои тощие жилистые щиколотки, торчащие из-под ее широких домашних штанов.

– Я боюсь, – вдруг призналась я, Марго вопросительно посмотрела мне в глаза, ожидая продолжения. – Что мне сказать папе? Он же должен получить какое-то объяснение.

– Скажи правду, – спокойно произнесла Марго, я вздрогнула и округлила глаза. Она все поняла и засмеялась. – Правду, что вы расстались! А ты что подумала, глупышка?

– А, – вымолвила я и зачем-то добавила. – Мы даже и не расстались по-человечески.

– Боже, Мэй! Ради всего святого! – она вскинула руки. – А как, блин, надо было расстаться? Ты что, должна была отлепить его от той шлюхи и по слогам сказать: «МЫ РАС-СТА-ЕМ-СЯ»?

– Ну да, – я опустила глаза, меня больно кольнули слова Марго. Хотя она, конечно, была права.