За тысячи лет до армагеддона

Короче, они там все отправились по заранее оговоренным пунктам назначения, кто в рай, кто в ад, кто еще куда, ну а некоторые, самые ушлые, из числа моих прямых предков викингов, вообще с бабами в Валга́ллу, круглосуточно пьянствовать.

А вот наша троица долдое…., вернее неудачников, вместо того, чтобы превратится в высокотемпературную плазму в хорошей компании, оказалась заброшена в прошлое, тысяч этак за десять лет до наступления того самого знаменательного момента — не слишком удачного для человечества первого и последнего контакта с внеземной цивилизацией.

Причем мы не просто оказались в прошлом. Но планида к тому же наградила нас этаким эрзацем бессмертия, с возможностью отбросить ласты, врезать дуба, ну или погрузится в нирвану, как кому нравится, не ранее, чем нынешний временной поток достигнет той локальной точки, откуда мы портировались в прошлое. То есть через десять тысяч лет с хвостиком. Должен со всей ответственностью заявить, что из всего того плохого, что с нами случилось, бессмертие самая паршивая штука.

Каюсь, ни я, ни мои коллеги не сразу распознали потенциальную опасность. Сначала мы с энтузиазмом неофитов, одаренных благодатью вечной жизни, пытались понять в чем тут прикол и радовались неожиданному профиту. Как тут не вспомнить широко разрекламированное с помощью низкопробной литературы и не менее низкопробных блокбастеров утверждение, что бывших шпионов, они же бывшие спецназовцы, на худой конец ветераны локальных войн или просто менты, не бывает. Хотя я убежден, что тезис: «Бывших маньяков не бывает», не менее справедлив. А уж о том, что: «Бывших жен не бывает», вообще молчу. На собственной шкуре осознал. Так вот в этот ряд вполне вписывается: «Бывших научных сотрудников не бывает». А поскольку всю нашу троицу, включающую Юрку, Жеку и меня, на полном основании можно было причислить к этой категории, то мы и занялись изучением этого феномена, отложив другие проблемы на второй план. Все-таки, когда речь идет о собственной жизни, в прямом, а не в философском понимании этого слова, все остальное странным образом теряет свою значимость.

Тут требуется некоторое разъяснение. На самом деле нас не трое, а четверо. Я сам, Женя, Юра и примкнувший к нам Ахмед.

Когда-то давным-давно я услышал о некой антипартийной группировке, состоящей из Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова. Детское воображение тут же нарисовало бандитов в папахах, которые гоняли по степи на тачанке с пулеметом, совсем как у Батьки Махно. Вот только никак не удавалось присобачить в эту картинку Шепилова. В конце-концов я определил ему место бегущим вслед за телегой и кричащим: «Погодите! Меня забыли!». Но не скажу, что меня удовлетворил полученный результат. Как-то все это с отставшим марафонцем выглядело несерьезно. Даже с точки зрения непритязательных детских фантазий. С тех пор термин: «примкнувший» сохранился у меня в голове несколько размытым и неопределенным. Теперь, с появлением Ахмета, все стало на свои места. Он и был тем самым классическим примкнувшим. Дело в том, что в отличие от нашей троицы, попавшей в прошлое из вполне цивилизованных мест, Ахмета занесло в нашу компанию прямо из Атлантиды. Той самой, которая утонула. Место, по утверждению ее последнего жителя, слова доброго не стоящего. Причем Атлант-Ахмет тоже числился условно бессмертным. Правда не на физическом, а на биологическом уровне. Но это не отметало тот факт, что проблемы, связанные с чрезмерной продолжительностью жизни, перед ним стояли идентичные нашим. И с не меньшей остротой.

Сначала немного теории. Все-таки Жека какой-никакой физик теоретик. Из числа тех, которые не от мира сего. Короче, из гениев.

Он-то и предположил, что на самом деле наша троица все еще прибываем там, в бывшем нашем настоящем, которое на самом деле для нас сейчас будущее. Эко я загнул. Самому на секунду стало непонятно. Хотя кому я вру. Ежели сотни раз пытаться обдумать одно и то же, то все вышесказанное приобретает хрустальную ясность и прозрачность.

Итак, возвращаясь к теории, сварганенной на коленке нашим гением. Причем, надо отметить, без использования любых измерительных приборов, способных подтвердить или опровергнуть его рассуждения. Да и о какой научной атрибутике может идти речь, когда даже бумагу и карандаш еще никто не удосужился изобрести. Не говоря о таблице логарифмов и большом андронном коллайдере.