За тысячи лет до армагеддона

Несмотря на то что отряд за которым мы наблюдали несомненно владел соответствующими навыками, подтверждением тому служил то, что передняя нога жертвы была прочно зафиксирована и как бы не сломанной в импровизированном капкане, однозначно искусственного происхождения. В виде глубокой узкой щели тщательно замаскированной, расположенной на пути следования гиганта. Этого оказалось недостаточно. О чем свидетельствовали служил два изломанных тела охотников-неудачников валяющихся в зоне битвы.

Я раньше думал, что ловчие ямы на мамонта это нечто невероятно габаритное, не яма, а ямище, куда многотонная туша помещается полностью. И всегда поражался, прикидывая объем земляных работ, которые необходимо выполнить. По всем моим расчетам сделать такое без помощи экскаватора представлялось невозможным. Местные аборигены ограничились лайт версией охотничьей ямы. Замаскировав глубокую узкую трещину естественного происхождения, и судя по всему слегка исказив траекторию тропы по которой обычно ходили мамонты, натащив валуны и сделав не слишком проходимым один из участков и расчистив дорогу рядышком, как раз в том месте где и находилась коварная трещина. Надо сказать что такой подход, с моей точки зрения, потребовал от аборигенов не дюжей смекалки. Ничего подобного лично мне бы в голову не пришло. Что значит многовековой опыт охоты на мамонта. Несмотря на определенные потери со стороны охотников и трубный рев мамонта который у меня вызывал ассоциации с Иерихонской трубой, способной в щебень разрушить не только абстрактные стены, но и конкретные окружающие скалы, охота подходила к своему логическому завершению.

Неожиданно я получил от Блинка мысленный посыл. Котенок буквально дрожал от негодования, возмущаясь тем, что эти тупые двуногие столько времени без толку тыкают в бока Носатого своими палками с каменными наконечниками. И это вместо того чтобы запрыгнуть Мохнатому на спину и одним точным ударом клыков в место у основания черепа резким рывком головы вскрыт защиту позвоночника, вырвав кусок плоти вместе со шкурой. И уж потом обнажив белую кость позвонков вторым ударом клыков и еще одним рывком головы завершит охоту, убив Мохнатого.

Получив этот мысленный посыл я тут же уверовал, что лет через пять-десять, когда Блинк наберет нужную кондицию, мы этих мамонтов пачками заготавливать будем. Можно будет сделать неплохой бизнес на продаже бивней.

А пока мне предстояло принять нелегкое решение. Дело в том, что отправляясь в одиночное плавание я предполагал по пути встречать отдельные группы троглодитов. И мысленно выработал для себя схему будущих контактов.

Планировалась кратковременная инфильтрация в группы аборигенов, сроком от недели до нескольких месяцев, с тем чтобы за это время поделиться с троглодитами основами собственной мудрости и сориентировать их развитие в направлении прогресса. Ну, типа, заложить основы разговорной речи, сначала хотя бы с помощью языка жестов, основные элементы которого я предполагал разработать непосредственно на месте. Или более продвинутых троглодитов познакомить с концепцией всеобщего равенства и зубной щетки. Как получится. В конце-то концов, нельзя же все внимание уделять личному самоусовершенствованию. Надо бы и о народе подумать. Почему бы по ходу дела и не создавать в разных местах зародыши цивилизации.

Вот только в основе этого подхода лежало предположение, что Аномальная энтропия будет всегда со мной. И ежели неразумные аборигены с маху не смогут оценить то, как им повезло, встретив меня, то всегда можно будет привлечь этого союзника на свою сторону, потребовав у «неразумных» лечь на землю, руки за голову а плечи расставить на ширину ног. Причем ноги раздвинуть пошире. А ежели кто будет против, то кто же ему доктор. Тем более что до изобретения докторов еще шагать и шагать.

Вот только после эксперимента с телекинезом полагаться на Аномальную энтропию не приходится. Возможно энергетический ресурс и восстанавливается, но не слишком быстро и совершенно незаметно. О чем однозначно свидетельствует здоровенная шишка на лбу, которую я приобрел когда по указанию Блинка пытался протиснутся в узкий лаз, ведущий в небольшую, но темную пещеру, вернее даже пещерку в скале, в которой мы провели прошлую ночь. Мало того, что лоб себе расшиб, так еще этот наглец обозвал меня тупым и неповоротливым Винни. Похоже имя Винни у котенка стойко ассоциируется с идиотом.

Правда в оправдание своему напарнику должен сказать, что у него обнаружилось уникальное умение — практически в любом месте искать и находить отличные места для ночевки. Так что за эти три недели мы буквально пару раз ночевали на ветках деревьев, либо просто на земле, разложив костер для отпугивания зверья покрупнее. Мелкие хищники боялись к нам подходить, учуяв запах смилодона.