Счастливы, живущие в городе тысячи дворцов, под сенью величайшего и мудрейшего Юсуп-али великого и непогрешимого, мудрость которого сравнима лишь с его красотой, а могущество не знает меры. Визгливый голос монаха ордена Голубой чаши, славящий нынешнего правителя Иссы, затих вдали, а Борс, невольно ухмыльнулся, вдумавшись в смысл услышанного. В отличии от большинства жителей города ему несколько раз доводилось видеть Юсуп-али великого и непогрешимого. Если мудрость последнего сравнима с его же красотой, то получается законченный идиот. Конечно, всякое слабоумие можно компенсировать могуществом, а здесь правитель многим владыкам фору даст. Одни Серебряные Волки чего стоят. Но впрочем, монах не очень исказил истину, сравнивая красоту Юсуп-али с его мудростью. Умом тот не блистал. Интересно, чего это в последнее время вместо привычных — величайший владыка всех времен и народов, чаще стали упоминать красоту и мудрость, подумал Борс. К крикам, славящим правителя, жители Иссы давно привыкли. С тех давних пор, как Алли-паша мудрейший и справедливый, предшественник нынешнего владыки, даровал ордену Голубой чаши право славить себя великого, каждый горожанин слышал подобные крики монахов не менее дюжины раз в день. Деятельность ордена хорошо оплачивалась пятничными подаяниями, когда каждый мужчина, посетивший один из храмов ордена, обязан был бросить на жертвенный алтарь хотя бы медную монету, а смельчаков, пропускающих недельную мессу без уважительной на то причины, во всем городе можно было по пальцам пересчитать. Да и кто в здравом разуме, не будучи прикованным к постели, решится на такое. Один, два раза может и прокатит, а потом боги непременно отвернутся от безумца. И хорошо если отделаешься просто сломанной рукой или разбитой головой. Хуже, когда за тобой придет стража и препроводит во Дворец Веры. А уж каково там, никто доподлинно не знает, поскольку никто оттуда не возвращался. Но знание заменялось воображением и слухи о творящихся во дворце Веры ужасах служили надежной опорой приверженности вере. Борс относился к тем немногим избранным, кому была известна правда. На самом деле правителям всегда нужны были бессловесные рабы, способные добывать лунный камень, основу богатства провинции. Много рабов. И все время новых рабов. На рудниках больше года никто не выживал. После семидневной войны, когда маги по приказу владык, чуть было не отправили всех к праотцам, войны между провинциями поутихли. С пленными, которых раньше отправляли на рудники, возникли трудности. Преступников всяких — воров, убийц много не наловишь. Опять же девять из десяти требуют суд Праведника, имеют право. А Праведнику не укажешь, какой приговор выносить. Праведники и самому правителю не подвластны. Тут-то к Алли-паше мудрейшему и справедливому настоятель ордена Голубой чаши и подвалил. Орден в то время был вовсе захудалым. Ни своего бога покровителя, ни монастырей, ни храмов толковых. Так одна обитель в глуши да земли с десяток наделов. А предложение правителю сделал такое, что Алли-паше мудрейший и справедливый отказаться не смог. Оказывается, монахи ордена могли из человека делать тварь бессловесную. Без памяти, без чувств. Послушную и работящую. Хватай безбожника и через седмицу на рудники, лунный камень рыть. С тех пор орден Голубой чаши и воспрял. В одной Иссе храмов полтора десятка настроили. А дворец Веры немногим в размерах уступает дворцу правителя. Да и с богами покровителями разобрались. Оказывается и Нелана Ясноликая и Кали Неукротимая и Перен Огнебородый, все из Голубой чаши силу черпают. А кого из богов от чаши отлучают, тот и катится в Гиену огненную, словно и не бог вовсе, а последний грешник. Во всяком случае именно так объясняли свои деяния изумленным прохожим монахи ордена Голубой чаши, когда громили храм Путса Короткорукого. Правда злые языки шептали, что верховный жрец бога цветов, пытался через Великого Визиря прищучить чашечников. Да на то они и языки, чтобы их вырывать. Сотни монахов, вооружившись массивными бревнами, просто разнесли по камням небольшой храм бога цветов, а немногочисленных жрецов связали и уволокли во Дворец веры. Но видно хитрый бог припрятал где-то толику силы и в наказание за святотатство той же весной не позволил зацвести оливковым деревьям. Сам Алли-паша мудрейший и справедливый разгневался несказанно. Торговля оливковым маслом весомо пополняла казну. Храм Путса Короткорукого отстроили заново, жрецов призвали из других провинций, тем все и закончилось. Но с тех пор монахи Голубой чаши на чужие храмы не зарились. Впрочем и жрецы иных богов в своих проповедях старались Голубую чашу не поминать. А что до простых горожан, те твердо уяснили, с орденом Голубой чаши лучше не ссорится. Вот и набивается толпа в храмы Голубой чаши по пятницам на недельную мессу. Другие храмы тоже не пустуют. Мало ли какие проблемы у человека бывают. Кто на службу в стражники попасть хочет, вот к Перену Огнебородому и взывает, у кого дитя малое заболело, Нелану Ясноликую ублажить надо, а уж о Кали Неукротимой забыть, такого не всякому врагу пожелаешь. Да и Путса Короткорукого зауважали изрядно.
