За убегающим горизонтом

Коммерсон был озадачен. Вероятно, его принимают за кого-то другого.

— Да я вас и не прогоняю. Объясните, пожалуйста, в чем дело. И если можно, поскорее: я очень спешу.

Юноша, не вставая с колен, сбивчиво объяснил, что его зовут Жаном Барре, что родители его разорены длительной тяжбой и что он совершенно лишен средств к существованию. Жан просил взять его в услужение, обещая во всем повиноваться и выполнять самую черную работу.

Коммерсон заставил юношу встать, усадил его на пустую бочку из-под рыбы. Ученый нуждался в хорошем слуге. Но этот хрупкий юноша, такой нервный и возбудимый? И кто он?

— А известно ли вам, мосье Барре, — сказал Коммерсон, внимательно наблюдая за выражением лица юноши, — какие испытания ожидают нас? Известно ли вам, что мы можем подвергнуться смертельной опасности? Только большая и благородная цель может послужить причиной для такого рода предприятия.

Юноша опустил голову. Но потом опять поднял ее и простодушно проговорил:

— Я давно, мосье, слежу за вами. И вы… вы кажетесь мне добрым.

Искренность всегда подкупает. Коммерсон как-то сразу почувствовал, что этот юноша не из обычной толпы портовых бродяг, заботящихся только о том, чтобы при случае поживиться за чужой счет или найти себе работу полегче.

Увидев, что натуралист колеблется, Жан Барре возобновил свои настойчивые просьбы, И Коммерсон сдался. Он вынул свинцовый карандаш, набросал несколько слов на клочке бумаги и передал его юноше:

— Отнесите капитану Жиродэ. Его вы найдете на палубе вон того судна. Пусть это будет вашим первым поручением.

Глава III Малуины

Вообразим себе Монтескье, Бюффона, Дидро, д'Аламбера, Кондильяка или людей, им подобных, путешествующих для просвещения своих соотечественников, наблюдающих и описывающих так, как только они умеют, Турцию, Египет, Внутреннюю Африку, Малабарский берег и в другом полушарии— Мексику, Чили, земли Магеллана, Тукуман, Парагвай, если возможно, Бразилию, Флориду и другие страны. Такие путешествия будут самыми нужнейшими из всех и потребуют особой тщательности.

Ж.-Ж. Руссо

Л регат шел курсом крутой бейдевинд — ветер дул с» юга, под острым углом к кораблю. На горизонте возникло какое-то темное облако. Но в подзорную трубу можно было легко различить, что’ это не облако, а низкий берег большого острова. Бугенвиль стоял с наветренного борта, вглядываясь в приближающуюся землю. Не впервые подходил он к ней, но каждый раз удивлялся странному оптическому обману. Казалось, что остров покрыт густым, синеющим издали лесом. И это впечатление не было случайным. Даже открывший эти земли и приблизившийся к ним Джон Дэвис думал, что они лесисты.

Но Бугенвиль знал, что это не так. На острове не росло ни одного дерева. То, что издали мореплаватели принимали за лес, на самом деле было лишь густыми зарослями тростника.

Бугенвилю полюбились эти места. Острова были расположены в умеренных океанских широтах, всего в нескольких стах милях от южноамериканского побережья. Пустынные и дикие, они не привлекали алчных взоров могущественных морских держав. Но для человека деятельного и любящего труд здесь было к чему приложить руки. На островах протекали многочисленные ручьи с прозрачной водой. Почва, хотя и не очень плодородная, была вполне пригодна для земледелия. Небо здесь почти всегда оставалось безоблачным.

На островах было много птиц, особенно часто попадались утки чирки, в зарослях тростника водились лисицы и мелкие животные, в ручьях плескалась рыба…

Земля приближалась. Уже можно было различить над невысокими холмами струйки дыма, уловить едва слышный, но такой необычный в море запах сухой травы.

На юте собралась группа офицеров. Бугенвиль посмотрел на высокую фигуру шевалье дю Гарра. Что это за человек? Немногословный, всегда хмурый, он почти никогда не улыбался, а смеялся отрывисто, точно лаял.

Вот шевалье де Бурнана и де Бушажа понять нетрудно. Это простые люди, совсем не похожие на представителей «дворянства шпаги». Оба невысокого роста, по-галльски черноволосые и светлоглазые, они чем-то походили друг на друга, несмотря на различие характеров: де Бушаж — главный штурман экспедиции и математик — был романтически увлечен морем; у де Бурнана — молодого, но уже опытного моряка — некоторую сухость полностью искупали усердие и преданность делу.