За Урал

Памятник может считаться роскошным. Из-за чугунной решетки поднимается мраморный пьедестал, на котором находятся две фигуры: коленопреклоненная женщина в короне и древнегреческом костюме, ей протягивает руку Демидов, одетый в придворный кафтан, с орденами и лентой. Эта женщина и есть, по народной молве, жена хозяина, которой тот оставляет наследство. По рассказам, только вряд ли достоверным, демидовскую руку однажды отвинтили и пропили, так как фигура состоит будто бы из составных частей… Внизу, по углам пьедестала, расположены четыре группы: та же женщина и возле нее мальчик с книжкой; этим изображается просвещение Демидова; на второй группе юноша-Демидов высыпает к ногам женщины плоды из рога изобилия; на третьей — Демидов является в военной форме перед вооруженной женщиной, как защитник отечества, и, наконец, на четвертой — Демидов-старик, как покровитель науки, художества и торговли.

Памятник Андрею Николаевичу Карамзину сделан из чугуна с орлами и барельефами по бокам и с воинскою каской наверху. О покойном управляющем идет добрая молва, и население отзывается о нем приблизительно в таких выражениях:

— Хороший был барин… Больше такого не будет… Под Севастополем голову сложил, царствие ему небесное!..

Такая молва не хуже любого памятника.

Памятник Карамзину в Нижнем Тагиле

Местный музей занимает 5 больших комнат; здесь собраны коллекции уральских минералов, медной и свинцовой руды, образцы железа, мрамора, малахита, золотых песков и т.д. Здесь же находится кусок асбеста (горный лен, волокнистый минерал), из которого приготовляют несгораемые ткани, кортов и прочее. Никита Демидов в 1722 году представил Петру I образчики полотна из этого вещества и, хотя теперь разработка асбеста оставлена, но, введенная Демидовым в значительных размерах, она долго сохранялась в Сибири, где из горного льна приготовлялись колпаки, кошельки, перчатки и шнурки, еще знаменитый Паллас видел работы, произведенные Акинфием в Шелковой горе, и нашел в Невьянске старуху, которая умела ткать полотно, сучить витки и вязать перчатки из асбеста. Здесь же размещены всевозможные модели машин: для промывки золота и платины, для плавления чугуна и проч. Из старинных вещей обращают на себя внимание громадные часы здешней работы 1775 г., деревянный шкаф, привезенный в 1766 г., медный самовар и чайник — современники „тульских кузнецов”, и затем некоторые предметы, о которых я говорил ранее и которые были отвезены временно на пермскую выставку, т. е. медный стол, портрет и чугунная доска с жалованною грамотой. Впрочем, интересна еще большая масляная картина, очень давняя, изображающая Тагил, где женщины одеты в боярские костюмы, а мужчины —в цветные фраки, цилиндры и белые панталоны. В числе „раритетов”, добывавшихся невьянскими владельцами, были куски руды, обладающие свойством магнитов - большие магниты довольно редки, а между тем у Акинфия был магнит в 13 фунтов, державший пудовую пушку, а два громадных магнита кубической формы были пожертвованы в тагильскую церковь для престола, равных которым, вероятно, не найдется в целом свете. В музее помещен довольно крупный магнит, который держит на воздухе двухпудовую гирю я чашу в 35 фунтов. Остальная часть музея наполнена образцами заводского производства, среди которых встречаются толстые металлические прутья, завязанные (в холодном состоянии) прихотливыми узлами: но это уже виртуозность и к производству отношения почти не имеет, равно как и самовар, выбитый из цельного листа железа, на котором нет ни спаев ни заклепок.

Таков в общих словах тагильский музей.

VI. Подземелье.

Чтобы проникнуть в шахту, нужно иметь особое разрешение заводского начальства. День был праздничный, работы не производилось, и, рыская по заводу в течение нескольких часов, я нигде не мог застать того, от кого зависело выдать мне пропуск, даже, благодаря празднику, не от кого было добиться, кто именно заведует этим. Ни инженеров ни управляющих не заставал я дома, а рабочие, единственные люди, которые мне попадались, направляли меня к какому-то „Смарагдычу“, квартиру которого я наконец отыскал, но хозяин оказался тоже в отлучке.

В полдень следующего дня а должен был уже покинуть Тагил и, может быть, уехал бы, не побывавши в шахтах, если б не выручил меня рабочий. Указывая на заводский клуб, он сказал:

— Идите. Все они здесь до единого!

Действительно, в клубе находилась вся местная интеллигенция: чествовали старого управляющего, который покидал свой пост, и, разумеется, все сослуживцы собрались на проводы. Здесь, при первом же заявлении о моей просьбе, заведующий медными рудниками любезно разрешил мне осмотр и предложил явиться в шахте в 4 часа утра.

Я уже слышал кое-что об этом подземелье, глубиною в 113 сажен, и невольно воображал себе страшное удушье, тьму, и под этим впечатлением провел остаток вечера, бесцельно бродя по улицам.

В 3 часа утра я уже был на ногах. Утро стояло пасмурное, сырое, и моросил мелкий дождь. Было свежо.