За век до встречи

Он продолжал внимательно смотреть на нее, и Арлетта снова почувствовала, что краснеет. Что бы она ни говорила, в том, что предложил Гидеон, был определенный эротизм, ведь обычно мужчина и женщина начинают расстегивать одежду в уединении своей спальни, а не на глазах посторонних. А ведь художник собирался запечатлеть этот процесс на картине, которую потом увидят многие… Но отступать было некуда, и, продолжая слегка улыбаться, Арлетта отвернулась.

– Итак, если мы достигли соглашения по этому пункту, – как ни в чем не бывало продолжил Гидеон, – я попрошу вас, мистер Бич… то есть мистер Каперс, сесть вот сюда… – Он похлопал по левой стороне кушетки. – А вы, мисс де ла Мер, сядьте посередине, лицом к этой стене. – Он показал направо. – И откиньтесь немного назад, чтобы опираться спиной на плечо мистера Каперса.

Арлетта посмотрела на кушетку, на стену и вновь перевела взгляд на Гидеона.

– А куда мне, в таком случае, девать ноги? – спросила она.

Художник подошел к кушетке и опустился на нее, чтобы показать, чего он от нее добивается.

– Перекиньте ноги через подлокотник, можете даже скрестить их… вот так. – Гидеон продемонстрировал – как. – И еще, мисс де ла Мер, не согласитесь ли вы распустить волосы, чтобы они падали на плечо мистера Каперса?.. А вы, мистер Каперс, должны смотреть прямо на меня… да, вот так. Что касается вас, мисс де ла Мер, поверните немного голову, чтобы ваш взгляд был направлен чуть выше мольберта… ну, хотя бы вон на то пятно на обоях. – Он поднялся с кушетки и усадил на свое место Арлетту, чтобы она могла повторить его позу. – Да, хорошо… Чуточку ближе к мистеру Каперсу, чтобы зритель думал, будто вас связывает глубокое романтическое чувство… Отлично!.. А теперь – вы оба! – сделайте задумчивые лица… Просто представьте, что размышляете о будущем ваших отношений, о том, сможет ли ваша любовь выжить в нашем суровом мире. Ну, понимаете?..

Годфри рассмеялся.

– Понимаю, мистер Уорсли. «Любовь, что о себе молчит»[21], что-то в этом роде.

– Да-да, именно. Незаконная, опасная и в то же время – прекрасная и величественная любовь! Любовь, которая приносит и великое блаженство, и мучительные страдания.

Годфри посмотрел на Арлетту, а она посмотрела на него.

– То есть вы хотите, чтобы я сделал вид, будто я и мисс де ла Мер… будто мы…

Гидеон пристально взглянул на него и сосредоточенно нахмурил лоб.

– Скажу по-другому, мистер Уорсли… Должен ли человек, который увидит вашу картину, прийти к заключению, что между мной и мисс де ла Мер… то есть между изображенными на полотне мужчиной и женщиной существует некая, гм-м… плотская связь?

– А-а, понимаю… Что ж, пожалуй, да. Пожалуй. Наверное, так будет даже лучше, хотя…

– Минуточку, – перебил художника Годфри и повернулся к Арлетте. – Скажите, мисс де ла Мер, то, о чем я только что говорил… Может быть, это вас в какой-то степени смущает?

Арлетта задумалась. Она еще никогда не была близка с мужчиной. Больше того, она никогда в жизни не испытывала чувств и эмоций, которые предлагал ей изобразить Гидеон. С другой стороны, если она будет часами сидеть рядом с этим привлекательным мужчиной в расстегнутой белоснежной сорочке, она, возможно, сумеет составить себе хотя бы приблизительное представление об этих чувствах или, на худой конец, вообразить их. Что в этом плохого? Ровным счетом ничего! И, подумав об этом, она наклонилась к Годфри и шепнула:

– Нет, это ни в коей мере меня не смущает.

Глаза Годфри слегка расширились от удивления. Похоже, легкость, с какой она приняла предложенный им сценарий, его немного шокировала, но он быстро взял себя в руки, и Арлетта почувствовала, как у нее в груди разливается что-то волнующее и приятное, подозрительно похожее на предвкушение. Казалось, что, расстегнув две верхние пуговицы на блузке, она отворила дверь в какую-то часть своей души, о существовании которой доселе даже не догадывалась.

В течение следующих пяти минут они усаживались на красном шифоне кушетки, а Гидеон командовал из-за мольберта, куда им наклониться и куда повернуть голову. Наконец он собственноручно поправил распущенные волосы Арлетты, уложив их на плече Годфри «оптимальным образом», как он выразился, и вернулся к мольберту. Сосредоточенно щурясь, художник еще раз оглядел получившуюся живую картину и удовлетворено кивнул.

– Да, кажется, это именно то, что надо. Разве что… Сядьте-ка немного подальше, мистер Каперс. Буквально на дюйм… вот так. А вы, мисс де ла Мер, наклоните голову чуть-чуть вправо. Отлично! Превосходно. А теперь попрошу не двигаться…