Читаем За Великой стеной полностью

За Великой стеной

Я купил цветы, сел в такси и в девять был на аэродроме. Конечно, здесь на взлетных полосах хозяйничали военнослужащие ВВС США. Без конца садились и взлетали грузовые самолеты, гражданские пассажиры ютились в левом крыле аэровокзала.

Как встречают невесту? Господи, невесту! От одной мысли у меня становилось горько во рту. «Сколько веревочке ни виться, а конец будет», — любила говорить моя матушка. Допрыгался! Может, Клер шутит?

А собственно, почему? Клер будет чудесной женой. И другом. В конце концов, надо же когда-нибудь угомониться.

Объявили посадку самолета из Гонконга. Я пошел к выходу с летного поля, встал у парапета. Клер я заметил еще издали. Она шла налегке, лишь с сумочкой. Последнее меня несколько обескуражило: двух бродяг, кочующих по странам и континентам со «свертком под мышкой», для солидной семьи маловато.

Она бросилась ко мне, привстала на цыпочки, мы поцеловались. Естественно, на нас никто не обратил внимания — обычная сцена в аэропортах.

— Дорогая... — я не знал, о чем говорить. — Я купил тебе подарок.

Я достал из кармана пиджака старинное платиновое кольцо с бирюзой византийской работы.

— Тебе нравится?

— Какая прелесть! Спасибо!

Мы еще раз поцеловались. «А она само очарование», — подумал я. На душе стало блаженно.

— Обручальные кольца купил?

— Нет, — сказал я, — Мы принадлежим к разным вероисповеданиям: ты католичка, я православный. Но как-нибудь утрясем.

— Конечно, дорогой, я так волновалась, что сделала необдуманную покупку.

Она вынула коробочку. В ней лежали золотые кольца: мужское и женское.

Моя невеста Клер происходила из старинного рода фидальго и не была рабой вещей, скорее наоборот. Она не была подвержена приступам «сайт-синга» — созерцания видов; ее стиль — предельная простота, как у японцев — видеть прекрасное в малом. Это от характера — она срезала углы к цели в отличие от меня.

— Ты доволен?

— Не меньше, чем ты.

— Где я буду жить?

— У меня в номере.

Мило болтая, мы вышли из аэровокзала.

— После твоего ночного бегства, — щебетала Клер, — я осталась одна в доме. Ты оказался прав — служанка исчезла. Больше она не появлялась. Я подумала вначале, что она из шайки этих мерзавцев, что напали на нас, но ничего не пропало. Она даже не взяла расчета. В полицию я не стала сообщать, потому что она оставила записку: «Извините! Прощайте!» Очень странная девушка. Боб пришел вечером. Ох и рассердился на тебя, что ты скрылся без него! Говорил, что ты идеалист, мальчишка, что «выбил сам у себя стул из-под ног».

— Прошу, никогда не напоминай о нем больше! — сказал я. Кажется, я начал понимать, каким образом дневник Пройдохи Ке оказался в печати левых.

— Почему не напоминать о нем? — не поняла Клер.

— Он плохой человек! Это из-за него я очутился здесь.

— Ты не напутал, дорогой? Он очень порядочный человек. Он был у меня второй раз на прошлой неделе.

— Даже так!

— Да, это он сказал твой адрес. Просил передать привет.

— Не говори о нем!

— Хорошо, хорошо, дорогой, не буду, только...

— Значит, служанка исчезла в тот злосчастный вечер?

— Да. Но она явно преступница, ее все-таки искала полиция. Приходили ко мне, просили хотя бы фотографию. Лично я никаких претензий к ней не имею.

— Когда ею заинтересовалась полиция?

— Перед самым приездом твоего Боба. Ой, не буду, не буду о нем говорить, раз ты не хочешь. Ты слушаешь меня?

Теперь все знаки препинания расставились в тексте: я знал, каким образом тетради Пройдохи оказались в газетах. Я вспомнил шорохи у двери, настороженные взгляды служанки... Перед тем как уйти из кухни, я бросил в камин третий экземпляр рукописи. Чтобы сгореть кипе бумаги, требуется время и кочерга. Но эта кипа не сгорела.

Служанка... Я даже не знал ее имени. Она шла к цели более коротким путем, чем я, и, что самое главное, бескорыстно.

Слугой был я! Она была хозяйкой.

Мне осталось снять шляпу и склонить голову перед ее мужеством.

— Ты куда? — заволновалась Клер.

— Тут есть переговорный пункт, — ответил я, стараясь ее не тревожить. — Надо позвонить в газету. Редактор, наверное, проклял меня. Работа есть работа, дорогая!