За Великой стеной

Здесь тоже... Вначале дешево продавали, а потом, как всегда, цены подняли. Комацу-бака поставлял. Теперь Индусу и Малайцу нечего будет получать при расчете. А я денежки скопил. Заплатят. Удрать бы на континент, в Сингапур хотя бы... Там нет джи-ай, никто меня искать не будет. Американец мистер Крум и Гнилушка Тхе свалили на меня целый пароход. Продал-то я всего ничего, мелочь. Американец и Гнилушка Тхе выкрутились, а меня хотели засудить. А теперь ищите птицу... Пройдоха Ке улетел туда, где отцветает заря и расцветает лотос.

Через три дня я буду на материке. Увидеть бы Балерину. Надо проститься и с Толстым Хуаном. Он у нас повар. Ворует тоже.

И все-таки обидно до слез, что охранники щелкают затворами, как совы клювами. Утром и вечером рассаживаются за запретной чертой и режутся в карты, а ты не смей к черте подойти. Куда отсюда убежишь? Кругом море... Правда, на юге и на востоке темнеет земля. Тоже, наверное, острова. Здесь островов тьма, мы даже не знаем, на каком из них находимся. Запрятались, как змеи в камни, в десяти метрах не найдешь вход в бухту. Кругом джунгли. Отсюда бежать некуда. А у катеров тоже охрана. Тут у нас ходили слухи... Не хочу даже думать: дойдут до ушей Комацу-бака мои мысли, он утопит меня в собственном плевке. Высоту любят дураки и дым.

Я пошел было в барак, но раздумал, повернулся и ушел. Надоели подонки. Малаец уже накурился, сидит, как будда, поет. Я знаю, почему он стал курить. Малайцы не могут без женщин. Они за женщину готовы перерезать глотку любому. У них от длительного воздержания наступает амок. Чего только европейцы не писали про амок, а все значительно проще.

Я пошел в гараж, простился с самосвалом. Сколько я на нем земли вывез! Без техники мы бы здесь ничего не сделали. Джунгли как тигр, голыми руками клочка земли не вырвешь. Они дикие и непобедимые. Они вызывают уважение. Их здесь называют по-малайски — римба.

Мы проложили дорогу, забетонировали ее. Но вскоре через бетон пробились побеги бамбука. Удивительно! Недаром древние художники любили рисовать тушью бамбук как символ жизни и упорства. Еще я наблюдал, как растет банан. В Сайгоне я никогда не видел, как растет банан. Он рос буквально на глазах, он вытягивался за сутки на несколько чи. Потом появилась завязь, и вот уже повисли плоды. Это был дикий банан, он был намного выше культурного. Плоды его были горьковаты, но это был мой банан, только мой, я видел, как он рос и принес плоды, поэтому я ел плоды с удовольствием.