За Великой стеной

— Обвенчаемся в православной церкви, — продолжил я, не придавая значения сказанному. — Русские попы более терпимы к подобным тонкостям, чем ваши, католические.

— А ваша церковь разрешает разводы?

Мы опять замолчали. Мои мысли снова и снова невольно возвращались к тетради.

Я как наяву видел то, что происходило.

2

Мой пересказ последующих злоключений Пройдохи

…Пройдоха Ке со своим приятелем Мыном болтались по океану, пока их не снял с катера филиппинский фрахт. Он вез копру, а может, и не копру, а пальмовое масло или цемент… Фрахт есть фрахт — грузовое такси гоняется из порта в порт, если, конечно, капитану повезет и он не застрянет где-нибудь в жуткой дыре порожняком, а это, как известно, сплошные убытки.

Фрахт был приписан к Маниле и представлял собой Ноев ковчег с семью парами чистых и сорока парами нечистых, но и наши джентльмены с Таинственного острова не корчили из себя воспитанников Паблик-скул, тем более что платить им за каюту было нечем, и они отправлялись отнюдь не в развлекательное путешествие.

Катер, на котором Ке и Мына болтало по океану, был сильно потрепанным, его крутые бока расцвели ржавчиной, как стволы пальм орхидеями, с него сняли мотор, кое-какое оборудование, и этого хватило бы Пройдохе и Мыну на то, чтобы доехать бесплатно до первого порта, но они предпочли работать матросами, — Ке потому, что у него не было ломаного гроша за душой, а Мын из конспирации. Пакеты с героином он сумел протащить на фрахт, часть пакетов пересыпав в спасательный надувной жилет, который не снимал с тела.

Сложность их положения заключалась в том, что они не успели придумать ни одной более или менее складной легенды, как очутились где-то на подступах к Каролинским островам.

Они наплели горы чепухи о каком-то американце, который будто бы нанял их порыбачить и, перепившись, утонул. А сами герои не подумали о том, что на них могло пасть подозрение в убийстве сумасброда-миллионера. Им еще повезло, что они наскочили на судно с филиппинским экипажем, которому ровным счетом было наплевать, за что и когда двое цветных перерезали глотку белому, тем более американцу. Может быть, поэтому двадцать членов филиппинской шхуны отнеслись к двум новым членам экипажа с почтением, замешанном на страхе, и не лезли с глупыми вопросами, что, как известно, вообще характерно для восточных людей.

В довершение всего Мын стал коситься на Пройдоху. Трудно сказать, какие мысли шевелились в черепной коробке Мына, прикрытой черными с синеватым отливом волосами, но он явно тяготился присутствием Пройдохи. Это тоже невозможно было скрыть от экипажа. Однажды он бросился на Пройдоху с ножом, но его угомонили.