За Волгой земли для нас не было

Нам отводился участок на высоте 102,0 - самый неудобный и опасный: траншеи вырыты под уклоном, расстояние до фашистской передовой - метров сто пятьдесят. Раньше этот участок обороняли солдаты из роты противотанковых ружей. Неделю назад командир роты был ранен. Его отправили в медсанбат, а рота без командира несла большие потери. Бронебойщиков хоронили тут же, в окопах. Теперь в роте осталось всего два человека. Время от времени они переползали от бронебоек к пулеметам и палили в сторону противника, создавая видимость, будто здесь все в порядке, народу много...

Невдалеке от высоты бил родничок. Свежая, чистая вода манила к себе фашистов, и они, как рассказал нам выделенный в полку проводник, не видя опасности со стороны бронебойщиков, стали приходить сюда по утрам с бачками и термосами. Того и жди, устроят тут коллективное умывание... "Хороший объект для снайперов", - подумал я и попросил проводника:

- Пока не рассвело, веди нас скорее к месту.

Проводник ответил:

- Быстро нельзя. Перед рассветом тут фашисты в каждую воронку швыряют гранату, каждый кустик поливают автоматной очередью. Боятся, проклятые. Дорогу за водой огнем прожигают...

- Давайте броском! - предложил Саша Грязев. Я поддержал его.

Проводник оказался смелым. Сделали один бросок, второй - и оказались на краю оврага, по дну которого сочился ручей, вытекавший из родника.

Припали к земле. Кругом мертвая тишина, даже ракеты не взлетают. Это плохо: не к добру такая тишь, окапываться опасно.

Ползем дальше, ищем воронку или пустой окоп. Снайперу ползти неудобно: закинутая за спину винтовка то и дело сваливается, приходится часто останавливаться, поправлять, а тут еще автомат нужно беречь от песка: песок беда для него.

Спустились на дно оврага, прижались к расщелине, и тут разразился фашистский пулемет. "Ну, теперь под этот шум можно действовать посмелее", подумал я. Но пулемет работал недолго. Только я хотел пересечь дно оврага, как проводник остановил меня:

- Сейчас снова начнет строчить...

На наши каски сверху посыпалась земля - пулемет бил по восточному склону оврага.

- Сейчас, как только он умолкнет, - сразу рывком через овраг и спрячемся вон за тем выступом, - подсказал проводник. - Там наша рота...

Сделали рывок, спрятались.

- Где же рота?

- Пойду искать, - сказал проводник. - Только сначала послушайте мой план. Я буду продвигаться и громко разговаривать, а то, не ровен час, вдруг фашисты перебили всех наших и меня схватят. Либо свои за чужого примут... Крикну вам, позову - только тогда идите. Поняли?

- Да.

- А если напорюсь на фашистов, наступайте по траншее. Наши пулеметы вон там: один, - он показал на юг, - с этой стороны, держит под обстрелом железнодорожный мост и склоны высоты; второй - строго на север, обстреливает водонапорные баки. Два ручных пулемета завернуты в плащ-палатку, зарыты в песок. На том месте лежит помятая осколком немецкая каска. Гранаты и патроны ищите в той же траншее, пять шагов на восток, и сразу направо, там небольшой склад...

Проводник ушел, мы остались на месте, притаились. Слышим сигналы проводника: "Дорога, дорога", - повторяет он. Хорошее русское слово, по нему всегда можно узнать - кто говорит, русский или немец. Немцы это слово не умеют произносить, у них получается "гарока". На этом слове проваливаются даже немецкие разведчики, переодетые в нашу форму. Как скажет "тарока", так и попался.

Голос проводника исчез. "Где ж ты, "дорога, дорога!" Почему он молчит? Неужели схватили так, что не успел крикнуть?

Прошло еще минут пять. И вот он перед нами, запыхавшийся.

Есть там кто? - спросил я.

- Есть, двое, живы. Ждут вашей помощи. Фрицы, штук пятьдесят, еще с вечера накопились, против них...

А ну, пойдем скорее, подготовим для них встречу, - загорячился Саша Грязев.

Не спеши, - осадил я его. Оставив на месте лишний груз, мы бросились вперед только с автоматами и противогазными сумками, полными гранат.

У первого пулемета стоял бронебойщик, обросший бородой. Бриться ему тут было некогда... Прильнув к кромке бруствера, он всматривался в сторону противника.

- Что тебя там привлекает? - спросил я.

Не прекращая наблюдения, он ответил:

- Немцы, - и, помолчав, показал: - Смотри, видишь, на фоне зари силуэты? Готовятся делать перебежку к угловой траншее. Там у них площадка для миномета. Причалы нашей лодочной переправы хотят минами, видно, накрыть.

- Сволочи, - не выдержал Саша Грязев, - хорошо их вижу, дайте мне пару противотанковых!

Саша не на шутку рассвирепел. Надо немного охладить его пыл. Беру его медвежью лапу и спокойно говорю:

-Ты сейчас швырнешь гранаты. Разгорится бой. Нас мало, и маневрировать еще не знаем как...

- Говори, главный, что делать?

- Во-первых, изучить обстановку, условия маневра; во-вторых, выбрать огневые позиции, чтобы можно было расстреливать фашистов в траншее.

- А почему только в траншее?

- Из нее у них ограниченный обзор, не увидят, откуда мы щелкаем. Из этой траншеи может получиться хорошая ловушка, как огневой коридор. А надо будет заблокируем этот коридор гранатами. Понятно?

- Понятно, - не очень охотно согласился Саша.