За все надо платить

– Я бы не назвал это случайностью, – зло сказал Оборин. – Возьмем другую работу, выполненную под руководством другого члена нашей кафедры. Из нее мы узнаем потрясающую новость. Оказывается, хронический алкоголизм – это правонарушение, имеющее объективную и субъективную сторону.

В комнате повисла тишина, которую внезапно разорвал звонкий хохот, такой искренний и веселый, который можно услышать, только рассказав по-настоящему хороший анекдот. Смеялась та самая новая красавица-аспирантка. Ей, пока еще далекой от внутрикафедральных интриг и хитросплетений, приведенная Обориным цитата предстала в чистом виде как явная нелепость и чушь. Причем такая, которую мало-мальски образованный юрист просто не может не заметить. Это такая же глупость, как заявление о том, например, что у квадрата есть радиус или что телефон отключается, когда в квартире перегорают пробки.

– Может быть, Галина Ивановна специально подобрала для меня самые выдающиеся работы? – с металлом в голосе спросил Оборин. – Если так, то ладно. Если же работы, которые попали ко мне на рецензирование, выбраны из общей массы случайно, то у меня есть все основания подозревать, что и другие работы, по которым только что выступали уважаемые рецензенты, ничем не лучше. Однако из предыдущих выступлений мы ничего, кроме похвал, не услышали. Вывод из этого можно сделать только один: научные руководители работ не читают, и рецензенты этого тоже не делают. У меня все.

– Спасибо, Юрий Анатольевич, – спокойно сказал Черненилов. – Садитесь, пожалуйста. Что ж, уважаемые коллеги, вопрос снимается с обсуждения как неподготовленный. Галина Ивановна, когда последний срок представления работ на общефакультетский тур?

– Завтра, – пробормотала Прохоренко. – Вообще-то сегодня, но мне под честное слово разрешили представить работы вместе с рецензиями завтра утром.

– Так почему мы обсуждаем итоги кафедрального тура только сегодня, а не неделю назад? В прошлую среду было заседание кафедры, о конкурсе было известно еще два месяца назад, так почему вы, Галина Ивановна, затянули до последнего срока? Когда вы раздали работы рецензентам?

– Две недели назад, – быстро ответила Прохоренко, и по ее лицу было видно, что она врет.

– И нашим рецензентам понадобилось две недели, чтобы не прочитать работы? Стыдно, коллеги. Мы не можем не участвовать в конкурсе, мы – одна из ведущих кафедр. Кто из рецензентов прочел хотя бы одну работу от корки до корки и может гарантировать мне, что она вполне приличная? Есть такие?

Ответом ему была тишина.

– Я повторяю свой вопрос: есть ли хоть одна работа, которую мы можем с чистой совестью послать на конкурс? Юрий Анатольевич, вы, кажется, прочли все работы. Вам такая попалась?

– Мне – нет, – ответил Оборин.

– Тогда я буду действовать административными методами, – твердо заявил завкафедрой. – Сколько всего работ, Галина Ивановна?

– Тридцать одна.

– Сколько у нас человек сейчас присутствует? Двенадцать? Прекрасно. Галина Ивановна, раздайте работы всем, кроме Оборина, и никто отсюда не уйдет, пока все они не будут прочитаны. И имейте в виду, за положительную рецензию каждый из вас будет отвечать лично. Если вы порекомендуете на конкурс работу, в которой окажется что-либо подобное тому, что нам только что процитировал Юрий Анатольевич, я буду ставить вопрос о служебном соответствии. Об ответственности научных руководителей за эту халтуру мы поговорим отдельно.

Черненилов поднялся и пошел к двери, сделав Оборину знак идти вместе с ним. Юрий пробирался между столами, чувствуя ненавидящие взгляды членов кафедры. Понятно, у них были свои планы, всем им нужно куда-то бежать, а теперь они будут сидеть и читать эту бездарную муть, выискивая работы поприличнее и боясь пропустить какой-нибудь ляпсус.

Следом за заведующим Юрий вышел в коридор. Черненилов, не оборачиваясь, дошел до своего кабинета, отпер дверь и пропустил Оборина вперед.

– Зачем ты это устроил? – яростно зашипел он, когда они оказались в кабинете. – Ты соображаешь, что творишь? Ты что, не мог подойти ко мне раньше и сказать об этом? Зачем было устраивать склоку на заседании?

– Раньше не мог, – спокойно ответил Юрий. – Я получил от Прохоренко работы за пятнадцать минут до начала заседания. А если бы промолчал, работы завтра утром ушли бы на факультетский тур. Вы представляете, какой позор будет, если в конкурсной комиссии найдется хоть один добросовестный человек?

– Прохоренко сказала, что раздала работы рецензентам две недели назад, – заметил Черненилов.

– Это неправда.

– Вот старая корова! – в сердцах воскликнул завкафедрой. – Так и знал, что рано или поздно она меня подставит. Но ты-то, ты-то зачем в это полез? Тебе что, больше всех нужно?