За все надо платить

Не дав ей возможности ответить, он почти побежал в сторону клиники. Настя огляделась, заметила поблизости киоск «Роспечать», купила какие-то газеты. Покупала она их без разбора, просто попросила у киоскера все, что есть за вчера и за сегодня. Она всегда так поступала, когда сильно сердилась или нервничала. Чтение газетных текстов, набранных мелкими буквами, требовало зрительного напряжения, и это помогало отвлечься и успокоиться.

Через несколько минут возле нее остановилась Юркина старенькая машина. Настя уселась впереди и яростно хлопнула дверцей.

– В чем дело? – сердито спросила она.

– Не знаю, – пожал плечами Коротков.

– Юра!

– Ну я правда не знаю. Колобок в десятом часу начал орать, чтобы я тебя срочно нашел, что тебе нельзя и близко подходить к Решиной.

– И ничего не объяснил?

– Ничего. Времени не было. Сейчас приедем – все узнаешь.

Весь путь до Петровки они молчали, Настя – сердито, уткнувшись в газеты, Коротков – устало.

Приехав на работу, они вместе поднялись по лестнице, прошли по длинному унылому казенному коридору и вошли в кабинет полковника Гордеева как раз в тот момент, когда он заканчивал утреннюю оперативку. Настино постоянное место было занято, на ее любимом стуле в углу сидел капитан из отдела по борьбе с кражами, и она поняла, что по недавнему убийству старого коллекционера подключили специалистов по сбыту ценностей. Она собралась было примоститься на единственном свободном стуле рядом с дверью, когда Виктор Алексеевич произнес:

– Все свободны. Каменская, останься. Лесников и Коротков, далеко не уходите, через полчаса будете нужны.

Оставшись в кабинете вдвоем с Настей, Колобок-Гордеев вышел из-за стола и пересел за длинный стол для совещаний, сделав ей знак рукой подойти поближе. Она села по другую сторону стола, напротив начальника.

– Ты не контактировала с Решиной? – спросил он.

– Не успела. Меня Коротков перехватил.

– Это хорошо. Видишь ли, деточка, я сегодня утром узнал одну неприятную вещь. У Михаила Владимировича Шоринова, приятеля и бывшего любовника Ольги Решиной, есть родная тетка, сестра его матери. И зовут эту тетку Вера Александровна. Фамилию назвать или сама догадаешься?

– Назовите, – спокойно попросила Настя, не ожидая ничего плохого.

– Фамилия этой Веры Александровны – Денисова.

– Нет!

Слово вырвалось раньше, чем она успела осознать смысл сказанного полковником.

– Да, деточка. А мужа Веры Александровны зовут Эдуардом Петровичем. Я понимаю, что тебе неприятно это слышать, но закрывать глаза на этот прискорбный факт мы не можем. И получается у нас не очень-то красиво. С одной стороны, Денисов посылает в Москву своего человека с каким-то заданием и просит тебя помочь ему. С другой стороны, он связан с той компанией, которая имеет отношение к пропавшей Тамаре Коченовой. Как ты можешь это объяснить?

Настя угрюмо молчала, уткнувшись глазами в полированную поверхность стола.

– У нас нет твердых доказательств, что Решина имеет отношение к бегству Коченовой, – сказала она глухо. – Решина – просто одна из московских знакомых Тамары, не более того.

– Хорошо, – вздохнул Гордеев. – Твое упрямство достойно всяческого уважения.

Он потянулся к внутреннему телефону и набрал номер.

– Игорь? Зайди.

Через полминуты в кабинет вошел Игорь Лесников, один из самых красивых сыщиков на Петровке, всегда серьезный и редко улыбающийся.

– Езжай на Зубовскую, возьми справку, когда и в какие города были междугородные звонки с этих трех телефонов. – Он протянул Лесникову бумажку. – Быстренько.

Игорь молча взял бумажку и вышел, а Гордеев снова тяжело вздохнул, снял очки и принялся постукивать дужками друг о друга. Неритмичные мягкие щелчки вывели Настю из оцепенения, она подняла голову и посмотрела начальнику прямо в глаза.

– Вы дали ему телефоны Шоринова?

– Домашний, служебный и телефон квартиры, где живет его любовница, – подтвердил полковник.

– Значит, вы уверены, что Денисов затеял против меня какую-то гадость?

– И ты в этом тоже уверена, – кивнул Гордеев. – Ты же умница, ты не можешь этого не понимать. Просто тебе нужно смириться с тем, что твой Денисов не так уж чистоплотен по отношению к тебе, как тебе хочется надеяться. Посмотри правде в глаза, и давай уже наконец начнем нормально работать. Вот скажи мне, о чем ты сейчас думаешь?

– Я вспоминаю, как я плакала у него в кабинете, а он меня утешал и извинялся за то, что впутал в расследование таких страшных убийств.

– Перестань! – внезапно взорвался начальник. – Забудь свои слюни и сопли! Денисов – крутой мафиози, который натравил на тебя контору и преследует этим свои цели. Конечно, ты готова ему все прощать, но я, дорогая моя, – это не ты. И я ему ничего прощать не намерен. А ты будешь делать то, что я скажу, потому что пока еще я твой начальник, а не Денисов. Если ты думаешь иначе – я жду твой рапорт об увольнении в течение десяти минут. Ну так как? Дать листок и ручку? Будешь писать рапорт?