За все надо платить

Она прекрасно понимала, что директриса просто хочет подстраховаться и снять с себя ответственность. Но Кили не хотела, чтобы об этом узнал детектив Страттон. Не дай бог, он опять за них примется. Она сама найдет Дилана.

— Дайте мне еще время, — попросила она.

И тут ее поразила горькая ирония ситуации. Это ейследовало звонить в полицию, просить о помощи. Это же ее сын пропал! Но она боялась обращаться за помощью, боялась, что это еще больше оттолкнет от нее Дилана. До чего же это все несправедливо!

Она затормозила перед знаком поворота в парк и подумала, что стоило бы вернуться к дому. Может, Дилана кто-то подвез? Ему было категорически запрещено «голосовать» на дороге, но ведь и самовольно покидать школу ему тоже не разрешалось, а он не послушался. При мысли о том, что Дилан мог сесть в чужую машину, Кили похолодела. Она прямо-таки видела, как какой-нибудь педофил, усмотрев в этом золотую возможность, останавливает машину рядом с ее сыном и распахивает дверцу. «О боже, нет, только не это! Нет!» — взмолилась Кили.

Она медленно направила машину к въезду на шоссе. Ей не хотелось покидать окрестности школы, но она не знала, где еще искать. И тут она заметила какое-то движение под бетонными сваями эстакады. Сквозь исполосованное дождевыми каплями боковое стекло было очень трудно что-нибудь разглядеть, и Кили опустила его, не обращая внимания на хлещущий по лицу дождь. Какая-то фигура жалась к холодному бетону. Бездомный? В понурой фигуре чувствовалось безнадежное уныние и горечь поражения. Она присмотрелась и разглядела обритую голову, кожаную куртку.

Сердце Кили подпрыгнуло, она уже готова была окликнуть сына, но сдержалась. А вдруг он бросится бежать, увидев ее? Кили вывела машину на обочину дороги, заглушила мотор и вышла. Дождь затекал ей за воротник, заливал глаза, пока она пережидала поток машин. Дилан повернул голову, и у нее болезненно сжалось сердце, когда она увидела в его взгляде пустоту и безнадежность. Впрочем, как только он узнал ее, в его лице проступила досада.

Кили перебежала через четырехполосное шоссе и бросилась к нему, протянув руки, но он повернулся к ней спиной.

— Дилан! — вскричала она. — Что с тобой? Я чуть с ума не сошла!

— У меня все нормально, — сказал он. — Что ты тут делаешь?

— Я тебя искала. Что же еще мне было делать? Меня вызвала доктор Донахью, я поехала к ней. И тут учитель физкультуры сказал, что ты ушел из школы.

Он равнодушно пожал плечами.

— Меня же все равно исключили. Наверняка тебе уже сказали.

Кили поежилась и отбросила с лица намокшие пряди волос.

— Милый, что случилось? Доктор Донахью сказала, что ты затеял драку.

— Была стычка в буфете. Подумаешь, большое дело! — проворчал он. — Но они, конечно, всех собак повесили на меня.

— Это ты начал драку? — Кили попыталась взять его за руку, но он увернулся.

— А ты как думаешь?

— Я не знаю. Потому и спрашиваю.

— Ну, ясное дело, это я ее начал! Я о-о-очень плохой мальчик.

— Дилан, прошу тебя, не надо, — устало проговорила Кили. — Просто расскажи мне, что случилось.

— И ты мне поверишь?

— Конечно, поверю.

Дилан поглядел на нее, прищурившись, и покачал головой.

Кили беспомощно смотрела на него. Он был здесь, рядом, но как будто находился за тысячу миль от нее.

— Доктор Донахью говорит, что эти мальчики давно уже приставали к тебе. Это правда?

— Вот это мило! — усмехнулся он. — Все как на допросе в полицейском участке, только разве что на свежем воздухе. Да, кстати, в газете сегодня большая статья обо мне.

— Откуда ты знаешь?

— Все об этом говорят. Я видел ее в мусорной корзине в кабинете директрисы.

— Ей там самое место! — со слезами в голосе воскликнула Кили. — В мусорной корзине.

Дилан снисходительно похлопал ее по плечу.

— Да брось, не вешай нос. Я думал, ты будешь мной гордиться. Я же попал на первую полосу!

Кили отшатнулась от него.

— Дилан, ради всего святого! Я же тебе не враг! Я считаю, что они поступают чудовищно жестоко и несправедливо.

— Да ладно тебе, мам. Признайся, ведь эта статья и тебя заставила усомниться. Ну хоть самую чуточку? — криво усмехнулся он.

Она действительно сомневалась. Она сомневалась, удастся ли ей до него достучаться. Она сомневалась, станет ли он когда-нибудь снова тем ребенком, которого она знала и любила. Он на глазах отдалялся от нее, а она была бессильна и никак не могла его остановить.

Кили покачала головой.

— Дилан, прошу тебя, прекрати. Давай вернемся домой.

— Дом, милый дом! — осклабился он. — Я разве спорю? Давай вернемся.

Он не стал ее ждать и перебежал через шоссе, даже не оглядываясь по сторонам, не опасаясь машин. Кили хотела окликнуть его, но слова застряли у нее в горле. Ей казалось, что чей-то железный кулак стискивает сердце. «Я должна что-то предпринять», — сказала она себе. Она вспомнила о психиатре, которого рекомендовала доктор Донахью, и решила позвонить ему сразу же по возвращении домой. Тяжело признавать свое поражение, но нужно смотреть правде в глаза. Ей требовалась помощь в общении с Диланом.