За все надо платить

– Не знаю. Они женаты около года. После свадьбы Дестер и покатился по наклонной. В кинобизнесе он больше не нужен. Когда контракт истечет, он останется ни с чем. Так что не обманывайтесь, ни о какой постоянной работе речь не идет. Если продержитесь неделю – считайте, что повезло.

– Ну как это – останется ни с чем? У него три машины и вон какой дом. Если выставить «роллс» на продажу, он легко уйдет за двенадцать тысяч.

– Говорят, Дестер по уши в долгах. Может, и врут, – сказал Симмондс. – Но готов спорить, что, как только он вылетит со студии, к нему в гости пожалуют волки. И не уйдут, не сожрав все подчистую. Вот бы посмотреть, как эта рыжая будет зарабатывать себе на пропитание. Несладко ей придется после того, как Дестер осыпал ее деньгами.

– С вами рассчитались? – спросил я.

– Конечно. Но пришлось об этом напоминать. Дестер легко забывает о таких пустяках, как выплата жалованья слугам. – Симмондс взглянул на циферблат дешевого будильника. – Мне пора. Сегодня иду устраиваться на работу – возить двух старушек. Неплохой вариант после этого пьяницы. Ну а у вас впереди веселенькое время. Когда Дестер приезжает домой в час ночи, считайте, еще рано управились. – Он встал. – Но только не подумайте, что он мне не нравится. Мне его жаль. Когда удается застать его трезвым, он приятнейший человек. Работать на такого – одно удовольствие. Проблема в том, что он редко бывает трезвым. Просто поразительно, как быстро эта рыжая разрушила его жизнь. Она, должно быть, сумасшедшая. Доводя Дестера до ручки, она лишает себя лакомого куска. Зачем? Уму непостижимо. Насколько мне известно, именно из-за нее Дестер пристрастился к бутылке. Не пойму я, что за игру она затеяла.

По пути на старую квартиру – забрать кое-какие пожитки – я тоже не мог понять, что за игру она затеяла. Но я твердо вознамерился это выяснить.

Глава вторая

Закатив «роллс» в гараж, я обнаружил, что одной из трех машин – а именно открытого «кадиллака» – нет на месте. Нетрудно было догадаться, что миссис Дестер во всем своем великолепии отправилась на обед. Часы показывали четверть первого, и я решил: раз уж дом пуст, пора мне осмотреться. Конечно, если сумею проникнуть внутрь.

Окно над крыльцом было открыто. Забраться на навес оказалось легко, а поднять раму – еще легче. Я шагнул в длинный коридор с выходом на лестницу.

На этаже было семь спален, три ванные комнаты и две гардеробные. Спальня Дестера выходила на лестницу, а комната Элен была в другом конце коридора.

В комнаты я не заходил; лишь открывал двери и заглядывал внутрь с порога.

Спальня Элен была огромной. Должно быть, в роскошную обстановку вбухали кучу денег; чего только стоила одна кровать на постаменте. Такие часто показывают в кино: стеганое оголовье серовато-белого цвета и кроваво-красное покрывало. А еще удобные кресла, письменный стол, радиола, тонкой работы туалетный столик, встроенные шкафы и мягкая подсветка. Вся эта роскошь содержалась в безукоризненной чистоте, и я понял, что мужчины здесь не водятся.

Комната Дестера была поменьше; такая же удобная, но на вид запущенная. Даже не входя в нее, я заметил, что вся мебель покрыта слоем пыли. Похоже, Элен не стремится наводить порядок в логове мужа.

За пять минут я увидел все, что мне было нужно, и спустился вниз. Гостиную я осматривать не стал и сразу перешел к остальным пяти комнатам; вся мебель в них была закрыта чехлами от пыли. Что ж, не худший способ решить проблему избыточной жилплощади.

Значит, Симмондс говорил правду и Дестер действительно выходит из игры – доказательств тому я увидел предостаточно. Да, пока что он напускает на себя благополучный вид, да и дом снаружи выглядит богато, но по закрытым комнатам легко понять, куда ветер дует.

Вернувшись к себе в квартиру, я сменил форму на повседневную одежду и пересчитал деньги. На данный момент у меня оставалось десять баксов. Я вышел на перекресток, дождался автобуса и поехал в центр.

Съев дешевый обед в привычной столовой, я отправился на Бруер-стрит, в офис Джека Солли.

Я работал на этого парня уже год. Солли называл себя подрядчиком и консультантом по рекламе. В свое время он трудился в отделе продаж «Инч и Херринг», крупнейшей рекламной фирмы Нью-Йорка. У него был «кадиллак», шестикомнатная квартира, пятизначная зарплата и шкаф, битком набитый костюмами. Но Солли был лицемером и всегда рыскал в поисках легкого доллара. Потому-то он и решил подработать на стороне, сдав конкурентам своей фирмы некоторых клиентов «Инч и Херринг» – разумеется, за внушительный процент. На Солли донесли, и он потерял работу, доход и «кадиллак» – именно в таком порядке. Что еще хуже, он попал в черный список и вскоре выяснил, что ни один рекламщик не желает иметь с ним дела. Собрав все, что осталось от крушения, Солли двинул в Голливуд, где и открыл собственный офис.

Теперь он вел дела с индивидуальными предпринимателями и мелкими магазинчиками, с трудом наскребая на жизнь.