За все наличными

Подкатив к двухэтажному особняку за высоким деревянным забором, Тоглар въехал во двор и надолго исчез в доме. У Карлена машина была напичкана всевозможными приборами шпионского свойства, и перво-наперво он попытался определить, есть ли в доме кто еще -- разговор можно было легко прослушать. Но Тоглар в особняке был один: он ясно слышал его шаги, какой-то стук и даже уловил мелодию, которую "гравер" пытался насвистывать, судя по всему, медведь с его ушами дела не имел. Карлен ожидал, что через час-полтора где-нибудь в подвальном отсеке загородного дома заработает печатный станок, -- и это он мог с уверенностью зафиксировать, потому что такой агрегат потребляет огромное количество электроэнергии, и он эту разительную перемену в сети засек бы сразу. Но прошел час, два, а умный прибор не подавал никаких признаков жизни. Тогда Карлен отъехал подальше и, приметив безлюдную стройку -- окна второго этажа особняка Тоглара выходили как раз на недостроенную виллу, -- поднялся на второй этаж и стал осматривать в мощный бинокль дом, в котором исчез "гравер". Карлен сразу наткнулся на Тоглара: тот стоял в большой, прекрасно освещенной комнате у мольберта и увлеченно рисовал. Татлян даже видел, как он что-то с увлечением напевал или насвистывал.

В тот же день поздно вечером Карлен снова вернулся в Переделкино: его не оставляла мысль, что подпольный монетный двор все же находится в подвале особняка. Прежде чем ехать, Карлен-Норман позвонил Тоглару домой и, убедившись, что тот у себя, быстро рванул в писательский городок. Погода, холодный осенний ливень и кромешная тьма самых коротких суток в году -- все благоприятствовало тайному визиту в пустой загородный дом. В разведшколе их научили многому, и любой домушник, квартирный вор позавидовал бы способностям Карлена. В особняк он проник без труда, пробыл там почти два часа, время от времени названивая Тоглару на Кутузовский по сотовому телефону и убеждаясь, что хозяин дачи находится в тепле и уюте своего сталинского дома. В то, что печатного станка здесь нет и не было, он поверил скоро, все оставшееся время он упорно искал тайники, где могли быть спрятаны деньги или какие-нибудь бесценные клише для печатания долларов, но и в этом ему не повезло. Зато с полчаса он с удовольствием пробыл в мастерской, осмотрел работы, обозначенные раз-машистой подписью "К. Фешин", -чувствовалась твердая рука, зоркий глаз и обостренное чувство цвета, он бы сам с удовольствием приобрел работы знаменитого "гравера". В разведке, как и в науке, существует понятие "отрицательный результат", ему порою рады не меньше, чем положительному исходу. Уходя, Карлен на всякий случай навтыкал кругом "жучки" для прослушивания, словно чувствовал, что тут грядут важные события.

Более ясная картина вырисовывалась после прослушивания телефона Аргентинца, близкого друга и соратника Тоглара. Тот, оказывается, крупно проигрался и метался по Москве в поисках денег -- Городецкому нужно было добыть аж четыреста тысяч. Если бы станок у Тоглара был бы под рукой, то какие проблемы: поработай два-три часа и выручи кореша. Отчаянное положение Аргентинца косвенно подтверждало, что ни денег, ни станка у Тоглара под рукой нет.

Иногда Карлена так и подмывало посвятить в свои планы друзей-гангстеров с четвертого этажа, разработать с ними план и выкрасть Тоглара, чтобы выжать из него все тайны, связанные с фальшивыми долларами. Но благоразумие брало верх, внутренний голос шептал ему: "Не спеши, ты вышел на самого "гравера", жди терпеливо своего часа. Рано или поздно Тоглар пойдет к своему станку или к своим хозяевам, а может, компаньонам, если таковые есть, и будет просить или попытается отнять то, на что имеет право". "Граверы" никогда не меняют профессии и, как правило, люди жесткие. Таким в последний раз и показался ему Тоглар.

Конечно, в подобной ситуации Карлену было не до свадьбы, тем более не до квартиры, которую уже облюбовали тесть с тещей и Оленька и теперь занимались ее оформлением. Деньги, ровно шестьсот тысяч долларов, он занес в освободившемся дорожном саквояже братьев Цуцаевых. Сейчас, после внезапно приваливших шальных денег из Парижа, которых ему должно было хватить на первое время, Карлен иногда подумывал: а не сдать ли Тоглара властям? В таком случае резко подскочил бы его авторитет на службе, а это значит уважение, более высокое звание, да и в историю приятно было попасть: "граверов" в мире единицы, и удачливых ловцов столько же, так, в связке, они и входят в историю, а тут речь шла о "гравере", изготовившем супербанкнот! Одни мемуары, выпусти он их после замены стодолларовых купюр, могли бы принести славу и миллионы, тут было над чем подумать. Но всегда в таких случаях ему вспоминался ранее нелюбимый Париж -- какая, оказывается, жизнь открывалась там человеку с деньгами! И эту жизнь он хотел показать своей суженой Оле, он мечтал положить к ее ногам сказочный Париж, а для этого нужны миллионы и миллионы, теперь-то он это знал.