За все наличными

Хозяйка экспозиции, словно почуяв, что с посетителем творится что-то важное, и отнеся это за счет излишней эмоциональности, экзальтированности от встречи с высоким искусством, молча вышла в соседний зал, ибо увидела на глазах странного молодого человека неожиданные слезы. Конечно, было отчего и разрыдаться, если в тридцать три года, в возрасте Христа, вдруг впервые узнаешь, кто ты есть, каковы твои корни, кто были твои предки.

Остальное время, до самого закрытия музея, Тоглар провел в зале своего деда. Нашел он и картину, только размером поболее, похожую на ту, что случайно попала ему в руки. Наверное, та, подаренная почти полвека назад его бабушке, была написана на пленэре, а эта, музейная, сделана в мастерской, в ней имелось незначительное дополнение: едва обозначенная фигурка вдали, но обе работы оказались подписаны одним, 1920 годом.

Уходил из бывшего губернаторского дворца Константин Николаевич в крайнем возбуждении, радовался и печалился одновременно. Он подумал о фатальности судьбы, ведь появись он в Казани раньше, даже семь месяцев назад, он бы разлучился со своим дедом, со своими корнями навсегда. Значит, наперекор всем препонам и рогаткам жизни ему была суждена эта встреча. Теперь он понимал и другое — о каких важных бумагах для отца говорила бабушка, Елизавета Матвеевна. Наверное, уходя из жизни, она все же решила открыть сыну тайну его отца, его фамилии. Почему так долго таилась? Сейчас он знал ответ и на этот жгучий вопрос. Небезопасно было слыть сыном эмигранта, носить фамилию Фешин, она хотела, как могла, оградить свое единственное дитя от безжалостного времени. Есть и еще один ответ, он тоже имеет право на жизнь. Другое время, другие люди, другая мораль... Она свой грех несла сама. Хотя в нынешнее время родить ребенка от любимого человека — какой уж тут грех? Но не нам судить времена, тем более предков...

...и временем все,

как водой, залито...

Тоглар помнил главную тюремную поговорку: не судите, да не судимы будете. 6

Побежали недели и в Москве, с каждым днем Тоглар обживался в столице все обстоятельнее. Он помнил, что обещал Наталье пригласить ее в гости, но как бы ни торопил строителей, работы на Кутузовском обещали закончить только к середине ноября. Как шутил Аргентинец: к моему дню рождения.

Дизайнер Виленкин занялся не только перепланировкой и проектированием мастерской и квартиры, но взвалил на себя и оформление ее сантехникой, освещением, предметами изысканного интерьера и установкой каких-то невиданных доселе в Москве шотландских каминов в жилой части дома и студии, подбирал все: от мебели до кухонной посуды и сервизов для столовой. Виленкин оговорил для себя несколько условий: что по окончании ремонта он заснимет видеофильм, сделает фотоальбом и, при необходимости, по согласованию с хозяином, будет иметь возможность показывать свою работу особо важным заказчикам — натурой, живьем. Тоглар принял все условия дизайнера, понимая, что не всегда мастеру выпадает шанс реализовать творческие замыслы сполна, а тут такой простор, никаких ограничений ни в фантазии, ни в смете, возможность решать все от и до, вплоть до вешалки в прихожей или хрустального плафона в туалетной.

Молодой картежный гений Эйнштейн оказался полезным еще раз. Впрочем, после поездки в "Ягуар-стиль" он старался быть поближе к Тоглару, и Константину Николаевичу нравилось его желание быть под рукой, выглядеть преданным, незаменимым. Кроме вкуса к одежде и жизни вообще, Георгий обладал врожденным тактом, мане-рами культурного, образованного человека. Видимо, эти качества ученика Аргентинца и привлекали Тоглара. Если прежде Фешин был убежден, что лучше Аргентинца никто не знает расклад тайной и явной жизни Москвы, то после знакомства с Эйнштейном понял, что ученик в некоторых областях превзошел мэтра. Молодость, энергия, желание выделиться, неуемное тщеславие, наверное, и со-ставляли главные причины успеха Эйнштейна. Это именно он откуда-то разузнал (и примчался в "Метрополь" с вестью), что в Переделкино срочно продает двухэтажную каменную дачу за трехметровым забором, с гектаром земли, какой-то писатель, некогда прославившийся пухлыми томами о колхозах и совхозах, заводах и фабриках, об умных и добрых секретарях райкомов и обкомов. Цена дачи, в сравнении с тем, что он уплатил за квартиры на Кутузовском проспекте, была просто смешная, и Тоглар решил не упустить такую возможность и приобрести загородный дом. Уж очень место было престижное, экологически чистое и недалеко от его квартиры — ровно двадцать минут езды на машине, такая удача выпадает раз в жизни. Дело о покупке решилось в полчаса, но Георгий с писателем бегали оформлять бумаги еще с неделю. Новые чиновники не признавали старых заслуг и авторитетов, не смотрели на лауреатские звания и даже золотую Гертруду не замечали в упор. И если бы Георгий, за спиной писателя, не раздавал щедро взятки в каждом кабинете, побегали бы они, наверное, еще с месяц.