За все придется платить

–Я не понимаю. Я ничего не говорила о волшебстве, это не научный бред. Да, что-то я почувствовала, но это совсем ни то, что я хочу вернуть. Никому не понравится этот противный колючий комок в животе. Я хочу вернуть другое.

–Они не разрывные. Любовь и ненависть, жизнь и смерть- грани одного целого. Но думаю ты придешь к этому. До этого надо дорасти, ты слишком мала. Не надо сейчас прекословить. Да я согласен, на то, чтобы ты писала свой "великий труд" на основании увиденного в поселении. Но взамен, я буду изучать тебя. В конце концов мы соседи, и должны знать больше. И еще, там куда мы сейчас отправимся, действуют силы не знакомые тебе, и не понятные. Просто слушайся и делай как скажу. Да?

Марина молча кивнула. Павел завязал ей глаза. Зачем, она таки не поняла, все равно ничего не видно, но раз сказано делать "так", значит нужно делать "так". Будет отличная возможность поразмыслить над всем, что произошло и помечтать о победе.

Сколько они находились в пути, было не понятно, тем более, что поразмыслить не удалось, усталость и повязка на глазах не дали этого сделать, и Марина погрузилась в сон сразу же.

Когда они остановились, в небе уже светало. Выйдя из машины, люди потянулись, разминая тело. Стоянку устроили на круглой поляне окруженной непроходимой стеной леса. Как сюда прошла машина? Воздух был по утреннему свежим и по лесному ароматен. Марина вдыхала его так жадно, не хотела выпускать его из легких. Он растекался внутри нее, оставляя после себя легкость и чистоту. Восходящее солнце, крадучись, подсматривало за путниками, показывая то, один луч то другой. Нетронутая трава была усыпана капельками воды, в учебниках это называлось росой. В старых литературных источниках росу сравнивали со слезами или бриллиантами. Слезы Марина видела, только стариковские-бабушкины, они совсем не походили на это, а вот бриллианты- вообще ничего общего, просто красивые стекляшки. Павел обратил внимание на задумчивую девушку, рассматривающую росинку.

–Даже она живая. Она только что родилась, согреется, проживет свою жизнь и умрет.

–Это просто вода.

–Ну-ну. Пока мы остановимся здесь. В поселение тебе нельзя, ты наверняка не крещенная.

–Конечно нет, христианство- это религия. Даже слово это устаревшее. Я уже и не помню, когда в последний раз слышала или читала о религиях. Ну в общем и необходимости нет в религии, современная наука может все объяснить.

–Да наука же объяснила, что душа не существует. Вот видишь, как много мы узнаем друг о друге.

На лице Павла Марина прочла явные признаки жалости и еще чего-то. «Ох эти смеси. Почему нельзя точно показать радость, усталость, гнев- так как написано в учебниках. Невозможно же понять, что у него в голове.»

–Что мне делать, ты же не собираешься меня крестить?

–Нет. Мог бы, но ты не веришь, даже в собственную душу. Если я тебя приму в веру, местные тебя все равно не примут. Тебя нужно отметить знаком гостя, заодно и оберег.

–Раздолбаный нэтблок. Я половину не поняла из того, что ты сказал. В школе у нас была история культуры, но то, что я слышу сейчас-дикость какая-то. И с чего люди, даже и с эмоциями, не примут меня без какой-то там отметки?

–Я не о людях говорил. И знаешь, что…я не держу тебя. Я тебе нужен больше чем ты мне. – Долгий взгляд, требующий ответа, остро уткнулся в самую переносицу.

–Ладно. Что мне делать?

Мужчина взял в руки палку и очертил большой круг, в нем оказалась большая часть поляны с Мариной в центре и машиной у края.

–Жди здесь, не выходи из круга. Мне нужно собрать ингредиенты для оберега. Захочешь пить, в машине есть вода. Жди. – Уверенно шагая, Павел скрылся в чаще, словно лес проглотил его не жуя.

Солнце перестало стесняться и вовсю смотрела на землю. Росинки исчезли, умытая ими трава переливалась всеми оттенками зеленого. Запах от согретой почвы и всего, что было на ней, кружил голову. Пока рядом был Павел, все эти жители планеты, вообще не похожие на людей, не пугали, а казались молчаливыми наблюдателями. Но теперь, оставшись одна, Марина почуяла, что «наблюдатель» замышлял как же ее прогнать отсюда. За деревьями была тьма, густая и вязкая, совсем не такая как в ночном небе, но она тоже притягивала и звала. Шум насекомьей беседы был агрессивным и резал слух. Комочек внутри сжался больно-больно. Девушка знала теперь точно- это страх. Не самое приятное чувство, но оно не раз ее выручило. В голове застучало «Беги, отсюда, беги!». «Павел сказал ждать. Мне некуда бежать, меня никто не ждет. Вернее, слишком ждут.» Не выдержав нараставшего давления, оставленная на растерзания неведомому, бросилась к единственному понятному и знакомому предмету – к машине. На заднем сиденье старенькой БМВ, ждал родной, тихий и мертвый мир. Минуты шли или ползли, или даже тянулись. Задремавшая Марина подскочила от стука в железную крышу. Не соображая, что произошло, она вышла из своего убежища и взглянула. Шея птицы была вывернула под неестественным углом, крылья продолжали трепетать, птица замерла.