За все рассчитаюсь с тобой!

— Я отрицаю все, до последнего слова! — бормотал Киллино. — Я это сделал потому, что он угрожал мне смертью!

— Как вам удалось заставить его написать все это? — спросил я Клаберда.

— Я и сам ничего не понимаю, мистер Кен, — ответил он, нервно теребя свой галстук. — Киллино, вероятно, подумал, что мой револьвер может выстрелить сам. И, наверно, он был прав, потому что это случилось, когда появился другой. — Он показал на труп, который лежал около пресса. — Киллино считал, что я не рискну стрелять. Но потом он понял, что ошибался, и когда я предложил ему сделать подобное признание, он сразу же его написал.

Хоскис расхохотался.

— Вы не так глупы, мой милый, как на первый взгляд выглядите. Мой мальчик, вы далеко пойдете с такими незаурядными способностями! — сказал я Клаберду.

Он покраснел. — Вы очень любезны, мистер Кен. Меня в школе научили строить из себя дурачка. В школе детективов в Огайо мне внушали, что преступники не относятся с подозрением к человеку, у которого глупый вид.

Я подтолкнул Хоскиса локтем.

— Было бы небезынтересно пройти там курс учения. Мой малыш, это ваш пленник, — кивнул я на Киллино. — Уведите его.

— Не рассчитывайте на это, — прошипел где-то сзади голос Сперанца. — Руки вверх! А ну-ка, быстро, или я уложу вас всех!

Мы повернулись.

На пороге комнаты стоял Сперанца с автоматом в руках. Он был бледен, глаза его сверкали ненавистью.

Когда я читал показания Киллино, то положил свой «кольт» на стол. Оценив расстояние до оружия, я решил, что оно лежит слишком далеко, чтобы я успел дотянуться до него. Киллино снова бросился вперед, пытаясь схватить бумагу, но Хоскис снова оттолкнул его. Около меня раздался выстрел. Сперанца уронил автомат и грохнулся на пол. Посреди лба у него появилась аккуратная дырочка.

— Действительно, этот револьвер стреляет сам, — пробормотал Клаберд, глядя на дымящийся «кольт». Огонек удовлетворения светился в его глазах.

Задыхаясь от смеха, я упал на руки Хоскиса.

— Боже мой! И подумать только, что он научился стрелять заочно!

* * *

На первый взгляд дело было закончено. Я предоставил Хоскису уточнять детали. Теперь я очень сожалею, что не сделал этого сам, так как он допустил, что Бат Томпсон проскочил у него между пальцев, ft Несмотря на то, что полиция Майами затянула очень хорошо петлю вокруг Парадиз-Палм, Бату Томпсону удалось ускользнуть из окружения.

Сперва меня это обстоятельство весьма беспокоило, но потом я подумал, что предоставленный самому себе, Бат не будет столь опасным. Он, как мне казалось, был слишком глуп, чтобы все основательно продумать и нанести ответный удар. Но, тем не менее, я все же предпочел бы знать, что он находится в клетке, а не на воле. Феды были почти уверены, что он удрал, так как именно он убил Херрика, Гилеса и Броди, и это не должно было произвести благоприятного впечатления на процессе.

Киллино по приговору присяжных должен был провести в тюрьме тридцать пять лет. Сперанца и Флагерти были уже мертвы, а Хуана Гомеца феды ухлопали во время перестрелки перед номером 46.

Будучи уверен, что Бат Томпсон покинул город, я попросил Тима перевезти мисс Бондерли из Кай-Веста.

Мы устроились в отеле «Палм Бич», чтобы обсудить наше будущее.

Сидя на балконе, я смотрел на зеленый океан и у меня отсутствовало предчувствие опасности, нависшей надо мной. Мисс Бондерли сидела рядом.

— Ну, разумеется, — заверил я, когда она кончила говорить. — Я непременно займусь каким-нибудь делом и стану вполне респектабельным человеком, если тебе этого так хочется.

Ее глаза были полны немых вопросов. — Но я также хочу, чтобы ты был счастлив. Если ты думаешь, что никогда не сможешь привыкнуть…

— Но ведь я всегда могу попробовать, правда? И нам надо начать с того, чтобы пожениться. После этого я устроюсь…

И вопрос, таким образом, был решен. Четыре дня спустя мы уже были женаты. Хетти, Тим, Джед Девис, Клаберд и Хоскис приехали к нам на свадьбу, которая была очень веселой.

Мы решили провести свой медовый месяц в Парадиз-Палм, потому что наши друзья не хотели нас отпускать. Но, наконец, я подумал, если я решил заняться каким-нибудь делом, то следовало бы его подыскивать немедленно.

Мы уложили чемоданы, и я заказал билеты на самолет в Нью-Йорк.

В последний вечер нашего пребывания в Парадиз-Палм мы устроили прием, о котором персонал отеля вспоминает до сих пор. Хоскис привел с собой шестерых своих джименов, которые здорово пили. В начале обеда он объявил, что Клаберд принят в состав федеральной полиции, и после этого сообщения Клаберд закончил вечер под столом.

Когда приглашенные разошлись, мы поднялись в свои комнаты. Мы уже раздевались, когда вдруг зазвонил телефон.

Я сказал Клэр, так звали мисс Бондерли, что я сам подойду к телефону.

В трубке что-то потрескивало. Женский голос проговорил:

— Это Честер Кен?

— Да, — ответил я, спрашивая себя, где я мог слышать этот голос.

— Это Лоис Спенс.

— Хелло! — сказал я, недоумевая, чего она от меня хочет. Я уже совершенно забыл о ней.