За все спрошу жестоко

А девушка сидит рядом с ним, более того, одной рукой держит его за левое плечо, другой – за правое. И щекой к его шее прижимается. Тут и говорить ничего не нужно, все и так понятно.

Джема обнимает Семена, а он даже не пытается ее оттолкнуть. И когда она, интересно, успела его обнять? Почему он этого не помнит?.. Может, какой-то фрагмент из памяти выпал?.. Если так, то нужно завязывать с выпивкой...

– Ну, пацаны, давайте выпьем за наши боевые дела! Чтобы все в Москве знали, какие мы крутые! Чтобы нас все боялись! – толкнул тост Кит.

Он тоже, похоже, прилично под градусом. Но его можно понять. Не повезло ему сегодня в схватке. Зря он против Клюва выставился. Клюв не посмотрел на статус Кита и с такой силой врезал ему промеж глаз, что того выносили с ринга. А нельзя садиться за стол в расстроенных чувствах...

– А мы крутые!

Джема слегка отстранилась от Семена, но все равно ее голос оглушительно прозвучал над ухом:

– Мы крутые, потому что с нами Сэм! Он и с люберами разобрался, и с блатными!

Не хотел Семен больше пить, но рука сама потянулась к стакану.

– А давай выпьем, чтобы тебе больше слова не давали!

Язык едва ворочался, и Семен решил, что никто не разобрал его слов. Но нет, все вокруг засмеялись. И громче всех смеялся Кит. Не понравилось ему, что сказала Джема, поэтому смех у него нервный, срывающийся. Конечно, ему хочется быть в бригаде самым крутым. Но разве ж Семен против? Пусть будет. Если может...

Семен выпил и... открыл глаза.

Ничего не понятно. Комната темная, но в прихожей за стеклянной дверью горит свет. Да из окна струится лунное сияние. Видно, что на кровати с ним кто-то лежит. Парень какой-то. Но почему он совершенно голый?

– Эй!

Сначала Семен должен был прогнать этого извращенца, а потом узнать, где он и как здесь оказался. Но парень и не думал уходить... Да и не парень это, а Джема.

Она спала, но, услышав его голос, мгновенно проснулась. И жадно накрыла ртом его губы. Плоская она, как доска, пресс накачан, но талии нет и в помине. Ноги кривые, бедра сильные, широкие, а задница тощая. И кожа на ощупь сухая, если не сказать, шершавая. И губы невкусные.

Но Семен уже не хотел спрашивать девушку ни о чем. Во-первых, и так понятно, как он здесь оказался. Со спиртным перебрал, оттого и случился провал в памяти. Не помнил, как оказался у Джемы дома. Но ведь это произошло. И он у нее в постели голый...

Но как потом смотреть ей в глаза?..

Только почему он должен мучиться этим вопросом, если Джема сама лезет? И поцелуй у нее глубокий, и шаловливые пальчики нащупали его член. Она ничего не стесняется, значит, и ему совсем необязательно держать себя в узде...

Джема и сама разгорячилась, и его довела до кипения, но все-таки забралась на него с трудом. И даже с болью...

А когда Джема ушла в душ, в свете из прихожей он увидел кровь на кровати. Ну да, она говорила, что хочет стать женщиной, через него.

Она еще и девственница, оказывается... Да, дела...

Впрочем, Семен не переживал. Джема сама напросилась, сама пусть и расхлебывает. А он умывает руки.

Ему бы уйти, но лень подниматься. Кровать у Джемы широкая, мягкая, а на его половине чисто, сухо. И спать хочется. К тому же она ему друг. Настоящий друг, с которым можно все...

Он уже засыпал, когда Джема тронула его за плечо. Семен открыл глаза.

– Встань, – тихонько попросила девушка. Я постель сменю... Кровь у меня, – с тихой радостью сказала она.

Сегодня она рассталась с девственностью, и он должен об этом знать. Кажется, это называется саморекламой.

Семен поднялся, подождал, пока она сменит простыню, потом бухнулся на постель и закрыл глаза.

– Ты слышал, кровь у меня?

– Угу.

– Ты сделал меня женщиной.

– Угу.

– Теперь я твоя женщина.

– Угу.

– Можешь ухать, как филин, мне так нравится.

– Угу.

– Мне все в тебе нравится... И я так счастлива... Так счастлива, что переступила через себя... Если бы не Кузов, не знаю, как бы тебе все сказала... А Кузов меня любит.

– Угу.

– Ты же не отдашь меня Кузову?

– Ты же не вещь, чтобы тебя отдавать.

– Да, конечно, я не вещь. Я женщина. И хочу, чтобы меня любили. Хочу, чтобы ты меня любил...

– Прямо сейчас? Не получится. Домкрат сдох, масло в нем закончилось. Давай подождем, пока подвезут.

– Я не о том. Я хочу, чтобы ты меня всегда любил.

– Я тебя люблю. Как друга.

– Я тебе больше не друг. Я твоя женщина.

– А моя женщина не может быть мне другом?

– Она больше, чем друг.

– Да? Мне надо это осмыслить. Подожди, ничего пока не говори...

И снова Семен стал проваливаться в сон, но Джема попыталась вытянуть его на разговор. И это у нее получилось. Потому что в ее устах прозвучало имя «Наташа».

– Я знаю, она тебе очень нравилась. Но это же в прошлом?

– Что в прошлом?

– Вот именно, что. Наташа твоя в прошлом?

– Ну, если ты считаешь, что она моя...

– Она не твоя... Если бы она была твоя, ты бы за нее дрался. А ты не дерешься. И не пытаешься отбить ее у Алекса.

– Думаешь, надо отбить?

– Не надо!.. Забудь о ней! – чуть ли не потребовала Джема.

– А ты думаешь, я не забыл?

– Думаю, забыл. Ты же не встречаешься с ней?

– А вдруг?

– Только попробуй!