За закрытой дверью. Записки врача-венеролога

Жил-был в одном крупнейшем городе человек, по фамилии, скажем, Семенов. Ничем особенным он не отличался, был, как все, служил бухгалтером кооператива. О венерических болезнях знал очень отдаленно, потому что нрава и привычек был устойчивых, спокойных, и всякого подозрительного общения избегал. Да и вообще женщины мало его занимали. Кроме одной. У него была жена, молодая, как и он сам, которую он любил.

Не знал он и ревности, потому что вера в жену была в нем сильна.

Имел Семенов еще и приятеля Кузьмина. Тот заведывал огромным гастрономическим магазином, с большим штатом служащих.

Бухгалтеру выпала месячная командировка. Раньше таких поездок у него не было, а известно, что служебная командировка большое движение вперед для бюджета. Ждал он ее, как манны небесной. Словом — не командировка, а событие. Провожали Семенова на вокзале жена и Кузьмин.

Когда поезд исчез в ночной дали и перрон опустел, заведующий магазином и Семенова использовали остаток вечера в прогулке. Усталость привела их в ресторан. Они заняли отдельный кабинет, ужинали, пили вино. И вышло как-то так, что жена бухгалтера слегка опьянев, отдалась своему спутнику.

Спустя несколько дней, этот же ресторан посетила еще одна пара. Предупредительный официант отвел им отдельный кабинет. Пришедшие ужинали, пили вино и говорили о разном, а потом о службе. Молодая женщина очень просила устроить ей место продавщицы, а мужчина клялся, что это он предоставит обязательно. Как заведующий огромным магазином, добиться этого он сможет в два счета. Но она должна доказать, что ценит такое отношение и такую готовность. Она должна отдаться ему.

И молодая женщина, видевшая уже над собой призрак нужды и голода, выполнила требуемое.

Месяц истек, вернулся Семенов. Жена радостно встретила утомленного поездкой мужа. Еще через месяц бухгалтер открыл у себя что-то подозрительное. В амбулатории диагноз был поставлен категорический: сифилис.

Бухгалтер мог заболеть только от жены. Он ей сказал об этом. От веры в безупречность жены уже ничего не осталось. Семенов был подавлен несчастьем, но говорил с женой без угроз, без проклятий, без кулаков, потому что любил он ее по-прежнему. И та, ошеломленная открытием, которое не предполагалось, назвала ему виновника ее единственного и случайного падения.

Надо было лечится обоим. Супружеской четой решено было обратиться к лучшим врачам. По распространенному еще кое-где предрассудку, частная помощь считалась наилучшим лечением. Но частную помощь нужно оплачивать. И тогда Семенов пришел к Кузьмину и потребовал денег на лечение.

Тот обругал своего бывшего приятеля шантажистом, клеветником и выгнал вон.

За этот описываемый промежуток времени отдельный кабинет ресторана видел у себя не однажды заведующего магазином с молодыми, красивыми спутницами. И каждый раз — с новой. Эти женщины с тревогой в глазах говорили ему — всякая по своему, но говорили об одном и том же. О том, что нужда сильна, что жить необходимо, что они готовы трудиться и работать. А он отвечал, что он это прекрасно понимает, у него же есть сердце, что устроит непременно. Ибо он человек с положением, со связями. Он завмаг. Только необходимо оценить такое отношение и готовность. Надо отдаться.

Кузьмин болел сифилисом в заразительной стадии. И всех этих женщин он превращал в сифилитичек.

Жертв было много, не одна и не две. Число их, может быть, все росло бы и росло. Как вдруг в дело вмешалось одно обстоятельство.

Уголовный кодекс. Ст. 150.

Бухгалтер возмутился наглостью Кузьмина и обратился к прокурору. Заявлению был немедленно дан ход. Следствие выяснило, что заведующий магазином действительно в это время лечился в амбулатории и, следовательно, был осведомлен об опасности, которую он представляет. Но если бы он и не был осведомлен, то суть от этого не менялась.

Было это в Ленинграде. Года два тому назад. В результате суда Кузьмин, получил шесть лет тюремного заключения.

Так закон борется с теми, кто является действительно настоящими преступниками. От таких персонажей приходится ограждаться принудительной изоляцией их.

На очереди стоит вопрос и о принудительном лечении.

Таким образом, санитарная обработка обывательской несознательности, вместе с обязательностью пользования медицинской помощью, и статья 150-я вдобавок — вносят свои коррективы к взгляду на «дурные болезни» и на врачебную тайну. Если последняя и не окажется совсем погребенной, то лишится, во всяком случае, той сложности, какую она сейчас представляет.

И это будет нашим огромным счастьем. То положение, которое имеется в настоящем, еще делает нас, врачей, иногда молчаливыми и невольными соучастниками преступления.

Совсем недавно была у меня молодая женщина. У этой работницы с текстильной фабрики были живые движения и блестящие, слегка задорные глаза. Стояли ранние осенние месяцы, и смуглая, почти бронзовая кожа пришедшей говорила о горячем солнце лета, впитанном на морском побережье. Она только что вернулась из дома отдыха, где-то на юге.