За закрытыми дверями. Вы бы мне поверили?(СИ)

Затем Таня - второй человек из двух, без кого я не представляю своей жизни и себя. Если говорить с ней напрямую, она тоже выслушает. Но я не говорю, потому что она не может ответить. Но, тем не менее, она принимает меня такой, какая я есть - ведь она знает обо мне все (ведь матери я не могу рассказать и половину). И она даже как-то интересуется тем, что важно для меня. Я даже рассказала ей о "отношениях" в семь-восемь лет с двумя девочками. И посвящала её в интересы по порнографическим рассказам; при ней читала откровенный комикс, где главные герои - геи. И она всё терпит, не устаёт говорить мне приятные мелочи - типа "я очень скучала", "я уже скучаю", "это так мило звучит" и ещё кучу всяких мелочей - комплименты, пожелания, всё-всё-всё. Я никогда не отвечаю, потому что единственное, что я могу - ответить "я тоже, тоже" или (в очень редком случае) так же написать, что соскучилась. А ещё, к своему стыду, я не могу принять её интересы: всякие модные штучки - фотографии, вещи, слова, сериалы, музыку. Она - стильная пацанка (не знаю, как это сейчас правильно называется), большинство её интересов мне просто-напросто не нравятся, я не могу строить из себя интерес к группам, музыку которых не особо признаю, к актёрам, которые из себя ничего не представляют, ко всяким модным штучкам, которые лично мне нафиг не нужны. Но она мне чертовски дорога. Моя полуторагодичная влюблённость прошла, но я очень люблю её - просто так, за то, что она есть в моей жизни и позволяет мне быть частью её.

Затем (о друзьях напишу позже, хотя они мне ближе, чем все те, про кого буду писать сейчас).

Итак, отец. Не буду расписывать свою ненависть к нему (лет с девяти) и так далее. Скажу просто - он (продолжение отсутствует).

Это так странно - никого не любить. Даже не чувствовать симпатии. По-крайней мере симпатии, нацеленной не только на внешность.

Я вспоминаю то, как любила - по-настоящему, любила, - один раз в жизни. Не хочу, не верю в то, что такую сильную любовь можно встретить лишь однажды, ведь это похоже на проклятие: многие ли остались с теми, кого любили пламенно и больше жизни? В итоге люди остаются с теми, с кем удобно, с кем хорошо, и это тоже любовь, но не сжигающая, обжигающая, поглощающая с головой и пятками.

Я помню его. Мне было девять, я заметила его сразу, не считая поездки в автобусе и времени ожидания того же автобуса, который должен был отвезти меня и Таню в лагерь на четвёртую смену, был август 2008. Мы приехали, взяли вещи, переоделись и пошли на игры-знакомства. Мы стояли в кругу, он был не то что напротив, но с другой стороны. Стоял и улыбался, приехав, как и я, с лучшим другом. Наверное, было что-то вроде того, что описывается в романах, а может, нет. Не помню, пропустило ли моё сердце удары, забилось ли учащённо, начался ли в груди пожар. Я лишь помню, что в ответ внутри меня проснулось светлое тепло, зародилась улыбка, и я смотрела на него постоянно.

Потом во время каких-то игр, где нужно было перетягивать друг друга на разные стороны, я упала прямо на него, а сверху, правее ещё и Таня. Я помню, как он за руку тянул меня, помню, как часто он улыбался.

Мне изредка вспоминается, что, идя на рафтинг с вещами, мы с Таней отставали, и тогда он вернулся, забрал сперва у меня, а затем и у нее пакеты с тем, чтобы мы шли быстрее.

Помню, как они с Владом приходили в нашу, единственную "женскую" спальню на втором этаже, и он непременно сидел на моей постели, мог погладить ногу, прикоснуться. Мы говорили о какой-то чепухе, и я любовалась им, солнечным мальчиком. А на "свечках" и перед ними он приобнимал меня - покровительственно, одной рукой, а сердце всё же на секунду замирало - именно в тот момент, когда я ощущала лёгкую тяжесть на плече. Он не стеснялся никого, кроме вожатого. Ему было одиннадцать.

Помню я и записку на дискотеке "ты клёвая", а ещё помню, как таскала за волосы, потому что мальчишки взяли мою книжку, разозлили и обидели во время пятидневного похода, когда от нас ещё и вожатый ушёл, и мы были предоставлены почти сами себе (на территории, вожатый, конечно же, оставался). Ещё...ещё помню, ха, помню как давала ему бутылку, желая "соприкоснуться".

И как-то забыла о посвящении, когда попросила Таню сказать ему о моей любви, о том, что это - не шутка. И он потом весь вечер, не то что убегал, просто давал знать, что не время. Была лунная ночь, я стояла на горе, и мне было дано время насладиться видом на озеро, лес, луну, после снятия повязки, а я не могла устоять на месте, рвясь туда, к костру! А на следующий день он был прежним, может, только взгляд его изредка стал дольше задерживаться на мне, оставалась пара дней.

И я любила его всем сердцем, готова была, не думая, не решая, отдать за него жизнь. Ведь он - Солнце, и что значила я перед Ним? Знаете, это даже проявилось в мелочи: он боялся собак и мы его заграждали от таксы, которую он обходил стороной.