За закрытыми ставнями

— Безусловно, Рудольф Антонович, иначе не был бы на террасе сдвинут стол, который легко было обойти, и не было бы опрокинуто кресло. На ступеньках убийца оступился, что показывает глубокий след левой ноги, сломанный куст роз и загадочный кусок шелковой материи на нем.

— Вы продолжаете утверждать, что остальные найденные следы принадлежат не одному только Брандту?

— Да, Рудольф Антонович, по–моему, не одному ему. Слов нет, они очень похожи, но, не говоря уже о разнице в оттиске подошвы, второй след принадлежит человеку, который слегка тянет правую ногу, чего нет у Брандта.

— Больше ничего не имеете сказать?

— Ничего пока, Рудольф Антонович.

— Не много. Когда думаете выехать на юг?

— Через два–три дня.

— Можете пока уходить и прошу являться с докладом, по возможности, ежедневно.

Глава 19 Спиритический сеанс

Квартира доктора Карпова ярко освещена. Ждут гостей.

Сегодня спиритический сеанс и приглашенных очень много.

Зинаида Николаевна волнуется. Еще бы: приглашено много посторонних, и вдруг постигнет неудача.

Ведь эти же профаны не понимают, что явления нельзя создать по заказу. Иногда самый сильный медиум может оказаться нездоровым, или не в настроении, а то и в самом кружке, в особенности, когда присутствует столько новичков, не окажется необходимой гармонии.

Положим, Волжина уверяет, что у Прайса не бывает совершенно пустого сеанса. Он говорил ей, что связь его с потусторонним миром очень сильна, но…

— Боже, Боже, — только бы не осрамиться!

Наскоро обежала Зинаида Николаевна всю квартиру. Кажется, все в порядке. В столовой приготовлен холодный ужин, по первому требованию подадут кипящий самовар.

Заглянула в сеансовую комнату. Посредине совершенно пустой комнаты поставлен довольно большой, массивный круглый стол, а вокруг него простые деревянные стулья. В одном углу устроен павильон для медиума, в котором тоже поставлен один стул и лежит веревка, на случай, если, по просьбе медиума, придется связать ему руки и ноги.

Перед стулом, предназначенным для председателя кружка, лежит на столе затянутый красной тканью электрический фонарь.

На окнах спущены тяжелые шторы, воздух освежен, после чего комната нагрета.

Вот раздался первый звонок.

— Я была уверена, что застану вас здесь, Зинаида Николаевна, — сказала Волжина, входя в сеансовую комнату. — Кажется, вы волнуетесь? Нет основания, положительно нет. Сегодня утром я видела Прайса, у него прекрасное самочувствие, и он обещает показать нам полную материализацию. Вот увидите, что завтра вся Москва заговорит о нашем кружке, а ваше имя, как устроительницы и организаторши, будет у всех на устах. Кого вы пригласили из новичков?

— О, милая! Вы сейчас поймете мое волнение за успех сегодняшнего вечера. Будут: генерал Висс, графиня Мирская, князь Волин, княгиня Южина, граф Орловский, эта, сводящая всех с ума, красавица Дарская, княжна Одынская, затем наш знаменитый Плевин и скептик Зорин.

— Ого, какой титулованный букет! бедный покойный Ромов, много бы он дал за право присутствовать здесь. А, впрочем, может, он посетит нас сегодня.

— Ой, нет, я бы этого не хотела!

— Вы правы, если они явятся все трое, то зальют кровью всю вашу квартиру.

— Какие ужасы вы говорите, моя дорогая, и потом нельзя отзываться так шутливо–непочтительно о мертвых да еще в сеансовой комнате, перед самым сеансом.

— Бегу, бегу отсюда, на меня уже пахнуло запахом крови. А что слышно нового по поводу этого ужасного дела?

— В серьезных кругах гробовое молчание. Кнопп оказался не на высоте. Помилуйте, прошло уж более четырех месяцев, а он ни с места.

— Этак по улицам скоро ходить нельзя будет, — среди белого дня резать начнут.

Раздался звонок… другой… собираются гости.

Через четверть часа гостиная Зинаиды Николаевны наполнилась приглашенными участниками сеанса и гудела, как улей.

Разговор был чисто светский. Слегка тронули политику, состав министерства, финансы, новые назначения и т. д.

В уголке сгруппировалась молодежь. Там было оживленно и весело, слышался смех. Болтали о литературе, музыке, театре, предстоящих балах и, само собой, не обошлось без легкого флирта.

Ожидали прихода Прайса, который, как и подобает главному действующему лицу, немного запоздал.

Знали его почти все. Этот человек удивительно умел незаметно втереться. Мнения о нем разделялись: одни считали его совершенно безличным, а другие, наоборот, личностью весьма загадочной и подозрительной.

— Вот наш милейший Владимир Михайлович, — улыбнулась хозяйка в сторону Захарова, — так просто будто его самого считает выходцем с того света и предсказывает, что он сегодня пригласит к нам своих потусторонних сожителей.

— Я и не беру обратно своего мнения. От него, по временам, даже пахнет какой–то сыростью, точно он обитатель склепа.

— Ну, молодой человек, от покойников несколько иной запах бывает, — густой октавой засмеялся генерал Висс.

— А я просто приписываю это его одиночеству: некому проветрить его платье.

— Костюм его действительно нуждается в основательном проветривании, ему не меньше ста лет.