За животными в Гайану

— Представь, какая потрясающая выйдет сцена, если все птицы взлетят, — прошептал я Чарльзу. — Давай попробуем: ты вылезай из-под куста, я выскочу с другой стороны, а когда они взлетят, ты вставай и снимай их на фоне неба.

С величайшими предосторожностями, двигаясь, как черепаха, Чарльз выполз из-под куста и скрючился перед ним, вцепившись в камеру.

— Внимание, пошел! — прошептал я мелодраматически и с воплем выскочил из куста, размахивая руками. На цапель это не произвело ни малейшего впечатления. Я бил в ладоши и кричал, но цапли не реагировали. Ситуация была нелепой. Все утро мы с бесконечными предосторожностями крались через кусты, позволяя себе лишь тишайший шепот, чтобы ничем не потревожить этих, как мы полагали, пугливых птиц. И вот, пожалуйста… Стоим, кричим, а они не обращают на нас никакого внимания, и наше охотничье поведение было совершенно ни к чему. Я громко рассмеялся и побежал к краю озера. В конце концов те утки, что были поблизости, взлетели. Их примеру последовали цапли, а затем и вся стая мощной белой волной отделилась от поверхности озера, поднялась в воздух, и птичий гомон разнесся над покрытой рябью водой.

Вернувшись в Каранамбо, мы признались Тайни, что испугались коров. Он засмеялся.

— Да, — сказал он, — эти создания действительно бывают иногда немного своенравны. Мне и самому случалось бегать от них.

Мы облегченно вздохнули, почувствовав, что наша репутация не испорчена безвозвратно.

На следующий день Тайни пригласил нас спуститься к берегу Рупунуни. Там он показал нам целый ряд дыр, глубоко уходивших в мягкую туфообразную породу. Он бросил камешек в одно из этих отверстий, и мы услышали какой-то глухой булькающий звук, эхом донесшийся со дна.

— Один дома, — пояснил Тайни. — Это электрический угорь. Они живут почти в каждой дырке.

Мне был известен другой способ находить угрей. В Англии перед отлетом нас попросили записать электрические разряды этих рыб на магнитофон. Технически это было просто: две маленькие медные пластинки прикрепляются к деревяшке длиной сантиметров пятнадцать и соединяются электрическим проводом, который подключается к магнитофону. Я опустил это нехитрое приспособление в отверстие и тут же услышал в наушниках электрический разряд — серию щелчков, сила и частота которых, возрастая, достигла апогея, а затем пошла на убыль. Эти разряды, как полагают, действуют по типу радара. Вдоль всей боковой линии угря расположены особые чувствительные органы, которые позволяют ему фиксировать изменения электрического потенциала, вызываемые в воде каким-нибудь твердым телом. Это помогает почти двухметровому угрю маневрировать среди расщелин и скал речных глубин. Кроме слабых разрядов угорь способен на чрезвычайно сильный удар высокого напряжения, которым, вероятно, он убивает свою жертву. Говорят, что этим разрядом он может оглушить человека.

Мы подошли к сооруженному Тайни причалу, расселись по двум лодкам с подвесными моторами и отправились вверх по реке. Проплыли мимо дерева, облюбованного тоди-тиранами, гнезда которых свисали с ветвей подобно гигантским дубинкам. Мы закинули с кормы несколько лесок с вращающейся приманкой, и почти сразу же я ощутил волнующее натяжение. Выбрав леску и втащив на борт серебристо-черную рыбу длиной сантиметров тридцать, я стал освобождать крючок.

— Берегите пальцы, — небрежно заметил Тайни, — вам досталась рыба-людоед.

Я поспешно бросил рыбу на дно лодки.

— Дорогой мой, так не годится, — сказал Тайни слегка обиженно и, схватив весло, оглушил безобразную тварь. — Она может здорово тяпнуть. — Он взял рыбу и в доказательство своих слов сунул ей в рот кусок бамбука. Ряды острейших треугольных зубов сомкнулись, и бамбук распался, как под ударом топора.

Я взирал на это с ужасом.

— А правду ли говорят, что если человек угодит в стаю этих тварей, то спасут один скелет? — поинтересовался я.

Тайни рассмеялся.

— Знаете, я думаю, что пираньи или перайи, как мы их называем, могут действительно задать вам жару, если у вас хватит ума оставаться в воде после того, как они принялись за дело. Атаковать перайи начинают обычно, лишь почуяв кровь, поэтому я не советовал бы вам купаться с открытой раной. К счастью, эти рыбы не любят неспокойную воду, а потому не волнуйтесь, когда вам придется вылезать из лодки, чтобы тащить ее через пороги: в таких местах они встречаются редко.

Бывает, конечно, — продолжал он, — что перайи нападают ни с того ни с сего. Помню, как-то садился я в лодку с пятнадцатью индейцами. Делали мы это по очереди, а чтобы залезть, надо было одной ногой стать в воду. Все, кроме меня, были босиком. Я забрался последним, а когда устроился, заметил, что у сидевшего передо мной индейца вся нога в крови. Я спросил, что с ним, и он ответил, что при посадке его схватила перайя. Оказалось, что у тринадцати из пятнадцати человек на ноге аккуратно откушено по маленькому кусочку. Никто из них не крикнул, но никто и не подумал предупредить следующего. Впрочем, эта история, наверное, больше говорит вам об индейцах, чем о перайях.