За жизнь платят кровью (СИ)

Потом было время, наполненное любовью и нежностью, и, в конце концов мы обессилев рухнули на мой плащ, который я сумел сообразить прихватить, и бросить поверх душистого сена. И надо признать, этот кусок брезента здорово нас выручил, по крайней мере, спас от жестких сухих былинок девичье тело.

— Меня расплющили, вылюбили, подняли до седьмого неба и заставили делать много разных интересных вещей. — Сара лежала, прильнув к моему боку, и щекотала мне грудь травинкой. — И я себя от этого ощущаю ужасно счастливой. Интересные дела. И что ты дальше собираешься делать, Вась? Ну, после того, как соблазнил еврейку?

— Насчет еврейки не знаю, а вот девчонке в которую я влюбился — прямо сейчас готов сделать предложение руки и сердца. Ну, и всего прочего прилагающегося. — Я приподнялся и поцеловал Сару. Поглядел в сияющие глаза, и поцеловал еще раз, и еще. Но Сара прервала домогательства, хоть и с большой неохотой.

— Вась, ты знаешь, такие предложения на сеновале не делают. Не потому что я не готова принять их, нет. Но у меня есть отец и мать, и надо подготовить их к этому. — Девчонка неопределенно хмыкнула, постучав пальцами по моей груди. — И кстати, что ты собираешься делать с тем табуном девушек, с которыми кувыркался на сеновалах до этого, а?

— Ты знаешь, а они как‑то сами рассосались. — Я покосился на безмятежно лежащую рядом со мной потрясающе красивую девушку. — И, если честно, то последние несколько дней только о тебе и думал.

По крыше над нами все еще барабанил дождь, и где‑то далеко гремели раскаты уходящей грозы.

Я ведь на самом деле, пару последних месяцев сам по себе. Даже прошлая зазноба, Галка, красивая блондинка, живущая неподалеку, и та каким‑то хитрым образом от меня срулила.

— Я ведь бортстрелок, Сара. Меня здесь месяцами порой не бывает. Ты вот сама подумай, готова ли ты ждать меня? — Я внимательно поглядел на нее, с усмешкой изучающую меня.

— Вась, я менталистка, ты забыл? И мне с тобой очень хорошо. Очень. Я хоть и стараюсь не лезть в голову людям, но я еще и эмпатка. А с тобой хорошо. Нет такого хаоса, как в головах большинства парней. Ты в основном здорово экранируешься, а те мысли, которые до меня доносятся, они меня самое малое, не раздражают. А чаще — радуют. Ты мыслишь светло, что для некроманта удивительно. И кстати! — Сара стукнула меня кулачком по плечу. Больно, между прочим. — Если бы ты тогда не повелся на новогоднем празднике на ту крашеную мымру, мы могли бы и пораньше встречаться начать.

— Какой Новый год? — Я удивленно поглядел на смущенно отодвинувшуюся девушку. — Это что, шесть лет назад? Еще до моей службы в армии? Ты меня из‑за того случая простить не могла?

— Ну, я хоть и не некромантка, но память у меня хорошая. — Сара, скрывая свое смущение, начала одеваться. — Вась, мне домой надо, а то мама заволнуется. Поздно, все‑таки, и дождь уже заканчивается. Давай ты мне завтра позвони, на работу, и поговорим. Только ближе к обеду, а лучше сразу в двенадцать. Папа не любит, когда кто‑то на работе разговаривает по телефону в рабочее время.

Так что мы оделись, что после довольно торопливого раздевания было сложно. Нет, Саре то попроще с одеждой было, платье и туфельки, а белье она даже не искала. Впрочем, с ее великолепной грудью и бюстгалтер носить не обязательно. Сказала, что остальное потом найдет. А мне пришлось под ее смешки полазить впотьмах по сеновалу, собирая разбросанное шматье.

— У тебя когда отпуск заканчивается, Вась? — уже в дверях амбара спросила девушка.

— Через пять дней, в субботу. В воскресенье на службу. — Я поглядел в темно — карие глаза девушки, в которых отражались далекие сполохи. — Скорее всего, сразу в рейс, разве нормативы заставят пересдавать. Но это сутки, максимум. — До свидания, красавица.

— До свидания. — Меня обняли и поцеловали, после чего за мной закрылась тяжелая дверь амбара, а я забрался в свой "додж", бросил тяжелый дождевик на заднее сидение (надо в следующий раз место найти получше, в самый интересный момент получить занозу в задницу малоприятно, но на этом сеновале вполне вероятно) и потихоньку, стараясь не буксовать, выехал по раскисшей грунтовке на нормальную дорогу.

Глава восьмая

19 июня. Ростов — на — Синей, аэродром.

Показав пропуск охраннику, я поднял сумку с вещами, и прошел сквозь турникет.

— Привет, Вась. — Сзади меня толкнул в плечо техник с "Корсиканца", небольшого относительно дирижбомбеля, всего семьдесят метров длиной. — В рейс?

— Да. — Кивнул я, с удовольствием оглядывая наш городской аэродром. Соскучился уже, хотя я принципиально в отпуске сюда не заходил, отдыхал, так сказать.

Здоровенное поле, тщательно выровненное, засеянное травой и коротко стриженное. Две взлетки, одна грунтовка, одна застелена стальными решетками, плюс еще очень медленно строящаяся бетонка.

На стоянке ВВС четыре ярко — синих Ла-9 с красными капотами, которые сейчас пригнали к нам город, после того нападения. Ну да, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Могли бы и Яки "сто тридцатые" пригнать, сейчас толку от них ровно столько же будет.