За звездным горизонтом

Перед служебным шлюзом он с удивлением обнаружил Лилию. Она стояла в рабочем комбинезоне с большой сумкой в руках. Увидев Гордея, она улыбнулась и помахала рукой. Тот остановился, стушевавшись. Мысленно он перебирал названные Координатором специальности, которые требовались для экспедиции. Психолога среди них определённо не было.

— Разве психологи в списке? — удивлённо спросил он, когда подошёл ближе.

— А следователи? — парировала Лилия, после чего улыбнулась и пояснила: — я квалифицированный хирург. Лучший на борту, по результатам испытаний этого года. Вторая специализация.

— Что ж… — сказал Гордей, — очень рад. Поздравляю!

— Спасибо, — улыбнулась Лилия.

— Ангар уже открыли? — уточнил он.

— Должны с минуты на минуту. Мне оповещение на коммуникатор пришло. Техники заканчивают заправку и установку дополнительных баков. До того, как они доложат о завершении работ, никого на борт не пустят.

— Ясно, — кивнул Гордей. Едва оттолкнувшись носками, он подплыл к двери, которая отделяла служебный коридор от шлюза ангара.

В двери было небольшое окно, рассчитанное на перепад давления. Он заглянул внутрь. В шлюзе было четыре универсальных скафандра, предназначенных для аварийного выхода в космос. Громоздкая и неудобная штука, рассчитанная на использование людьми почти любого роста и комплекции.

Гордей знал, что для каждого члена экипажа создан индивидуальный скафандр, который хранился в специальном секторе, в ожидании прибытия в систему назначения. «Интересно, их успеют доставить на борт, или придётся пользоваться этими штуковинами?» — рассеянно подумал он.

Индивидуальные скафандры доставить успели. Как и множество других вещей, предназначенных к погрузке по аварийному расписанию. При этом нормативные сроки были перекрыты в два раза: другого выхода не было. «Москва» продолжала двигаться к центру системы, стремительно сокращая возможное окно запуска шаттла. Ещё немного — и горючего, даже с дополнительными баками, не хватит для того, чтобы автономная машина могла бы не только затормозиться, выходя на траекторию сближения с неопознанным объектом, но и вернуться в систему, на орбиту Второй, где к тому времени членов экспедиции ждал бы главный корабль.

Из Управления в шлюзе был только сам Мерецков. Когда экипаж шаттла повис перед входным люком, изобразив построение, техники вокруг ещё продолжали суетиться, по десятому разу проверяя ключевые параметры.

Координатор активировал магнитные подошвы ботинок, которые через несколько секунд с лёгким щелчком коснулись палубы. Члены экспедиции последовали его примеру.

— Я дам команду, чтобы нас засняли, хотя бы через штатные камеры, — сказал Мерецков, — нужно для истории. Сами понимаете.

Гордей покрутил головой и обнаружил, что объектив ближайшей камеры уже ориентирован на них. Он постарался изобразить улыбку.

— Удачи вам, ребят, — Координатор вдруг резко сменил тон, — осторожнее. Ладно? Не геройствуйте без необходимости. Ваша главная задача — вернуться. Это понятно?

— Так точно, — кивнул Гордей, повинуясь оставшимся глубоко в подсознании военным инстинктам. Остальные ответили менее формально, как заведено на гражданском флоте: «Принято, Координатор!»

Главный грузовой шлюз располагался в корме шаттла, между двумя вынесенными на пилонах ионными двигателями. Для полётов в атмосфере пространственные движки прижимались к корпусу, скрываясь в специальных пазах, однако до ближайшей планеты с атмосферой было ещё ой как далеко…

Гордей вдруг в этот момент особенно остро осознал, что всего через несколько минут окажется среди Великой Пустоты, внутри крохотной скорлупки шаттла. А вокруг — на миллионы километров ни других кораблей, и обитаемой планеты. И только «Москва», уносящаяся к центру системы, на скорости, которая только через пару месяцев торможения станет доступна самому челноку…

Пожалуй, то чувство, которое он испытал, можно было назвать страхом.

Записи экипажа, файл 3278193

Из личных воспоминаний Гордея Захарова, инженера силовых систем и специалиста по общественной безопасности межзвёздного корабля «Москва»

Прочитав полученный по публичным каналам очередной законопроект, внесённый правительством, Хромов отложил распечатку и грустно вздохнул:

— Пора действовать, — сказал он, — теперь понятно, что именно они задумали.

— Позвольте? — спросил я, указав глазами на бумаги, разложенные на столе.

— Конечно, — кивнул Хромов.

Я взял распечатки, быстро пробежал глазами текст. Там речь шла о социальной защите детей в неполных семьях, предоставлении гарантий в случае гибели последнего родителя.

— Тут… что-то не так? — осторожно спросил я, — вроде благое начинание… соответствует вашей платформе, насколько я помню.

Хромов внимательно посмотрел на меня.

— Гордей. Ты ведь понимаешь, почему Революция Сознания называлась именно революцией? — спросил он.