Заарин

— Тогда помочись сверху на его тело!

Гомбо молчал, ошарашенный предложением Волка. Он ожидал какого угодно доказательства, но не подобного. А по толпе мужчин пошел ропот. Это действительно было чересчур и переходило все рамки дозволенного.

— Живее, хонзохон! — прикрикнул на молодого боо Пятнистый Волк, и Гомбо трясущимися руками раздвинул полы халата…

Подбежал Полярная Сова, все еще сжимающий в руках жертвенный нож.

— Опомнись, Волк! — закричал он. — Это святотатство!

— Уйди, слабосильный старик!

Волк с силой оттолкнул Сову, и тот упал на руки мужчин улуса.

Тем временем Гомбо, до предела униженный, уже поливал желтой струей тело заарина. Он вряд ли вообще осознавал, что делает…

Отпихнув в сторону Гомбо, Волк сам взялся за лопату, и первые комья земли упали на тело, орошенное мочой отступника и предателя.

— Быстрее! — поторопил Волк, передавая лопату мужчинам. — Надо успеть до грозы!

Успели. Могилу забросали землей, холм утрамбовали лопатами…

В этот самый момент все и началось. Как по команде, тучи на западе разошлись вдруг в стороны, образовав овальное окошко, в котором все наконец увидели Солнце, закрытое лунным диском, но не целиком. По краям Луны сиял яркий солнечный нимб.

Напуганные, ничего не понимающие люди молча смотрели в небо.

— Заарин съел солнце, и все мы теперь погибнем без его света и тепла! — возопил Полярная Сова. — Смерть нам, подлецам и предателям, казнившим невиновного и надругавшимся над мертвым телом!!!

Словно услышав старика шамана, небеса разверзлись и хлынул ливень апокалипсических масштабов.

Ударил гром…

Всю свою долгую жизнь Баташулуун Шагланов искоренял в себе низменные чувства, в первую очередь алчность и ненависть. Ему казалось, он преуспел в этом, однако, вероятно, ненависть неистребима. Дух заарина ненавидел Пятнистого Волка, главного после Гомбо виновника позорной казни.

Пятнистый Волк тем временем поднял с земли подготовленный заранее осиновый кол и замахнулся им с такой силой, будто собрался пропороть насквозь заживо погребенного.

Вдруг зигзагообразная молния ударила с небес точно в осиновый кол, и его заостренное основание вспыхнуло, как серная спичка, а Пятнистый Волк, дико заорав, вонзил его не в могильный холм, а себе в живот и, скорчившись, упал наземь.

Могильщики, в ужасе побросав лопаты, смешались с толпой, и люди уже готовы были бежать в улус под крыши, подальше от того, что было содеяно, пусть не ими, но с их одобрения.

Волк корчился на земле, не переставая даже не кричать — выть по-звериному, а из могильного холма повалил вдруг густой черный дым, который не рассеивался в воздухе. Сначала он черной тучей собрался над могилой, затем из него сформировалось нечто подобное гигантской человеческой фигуре: руки, ноги, голова, но все колеблющееся, будто марево, без четких контурных границ. А потом раздался голос, прогремевший над округой, будто гром. И люди замерли и внимали ему, содрогаясь.

— Убийцы мои, вы слышите меня? Я уничтожу ваш род! Порождения вашего подлого, смрадного семени я сотру с лица земли! Да будут прокляты все ваши потомки до единого! Я затоплю вашу землю мочой! Я выжгу ее огнем! Я проклинаю улус Хандабай, жители которого предали меня!

Все свидетели казни одновременно развернулись и побежали в направлении улуса, а вслед им звучало:

— Я вернусь, я выполню свое обещание, да будут свидетелями Высокое Небо, отец, Широкая Земля, мать, и Эрлен-хан, владыка Царства Мертвых!

В этот самый момент Гомбо Хандагуров, единственный, кто не побежал вместе с остальными, вырвал осиновый кол из живота Пятнистого Волка, вонзил его в могильный холм, и страшный голос смолк, а скоро рассеялся и дым.

Тело в муках умершего Волка увезли в родной улус, где напуганные рассказами о казни жители предали его огню в тот же день, боясь навлечь страшное проклятие заарин-боо и на Усть-Орду.

Глава 28 ДЕДУШКИНЫ СКАЗКИ (продолжение)

19.19. Остров Ольхон

— Теперь понятно, почему дождь, пролившийся на Хандабай, отдавал аммиаком, — нарушила Джина затянувшуюся, напряженную тишину, которая установилась после рассказа ее дяди. — Значит, это была вовсе и не вода.

— Ясно стало и то, почему странный пожар не распространился за пределы улуса в границах тысяча девятьсот двенадцатого года, — добавил Есько. — И свойства золы тоже нашли свое объяснение.

— И в чем же оно? — поинтересовался Юрий Беликов.

— Проклятие, — коротко ответил Есько.

Следователь захохотал.

— Действительно, дедушкины сказки! — воскликнул он. — Если бы сбывались все проклятия, на земле давно не осталось бы ничего живого!

— Наверное, — согласился Есько. — Но реализуются проклятия лишь ментально сильных людей. Слова остальных просто разносит ветер.

— Заарин… он был богдо, то есть святой, — вступил шаман. — Высшей степени посвящения до него удостаивались лишь два человека, но это было давно, очень давно. Баташулуун Шагланов был третьим и, вероятно, последним.

Василий Шарменев встал из-за стола, прошел, присел на корточки у камина и кочергой стал ворошить в нем угли.