Забайкальское казачество

Перспективы набега были заманчивы. Такие кавалерийские начальники, как Ренненкампф, Каульбарс, хотели возглавить его. По воспоминаниям А. Деникина, генерал Каульбарс, являясь командующим армией, упрашивал Куропаткина сдать армию и стать во главе Западной конницы. Не сидел без дела генерал Ренненкампф, постоянно «сносился по этому поводу частным образом со Ставкой». «Действительно, — подчеркивает А. Деникин, — в широких армейских кругах только двух этих природных кавалеристов считали способными выполнить столь важный рейд, впервые предпринимаемый за время Маньчжурской кампании».

А.А. Игнатьев, находившийся в то время при штабе Куропаткина, тоже уделил этому внимание в своей книге: «Шли споры и о выборе начальника, на которого можно было бы возложить это поручение. При всех недостатках Ренненкампфа большинство стояло за его назначение, но лично Куропаткин особенно доверял Мищенко». Но, анализируя отношения Куропаткина и Мищенко, нельзя говорить о каком-то особом «доверии» Куропаткина. Больше того, можно предположить, что выбор Куропаткина пал на Мищенко, чтобы дискредитировать его в глазах армии, общественности и, может быть, императора. Весь поток критики обрушивался на Куропаткина, которого ругали, как только могли, а Мищенко ходил в героях и был знаменитостью. Мищенко не являлся «верным учеником Куропаткина», а был исполнителем его воли. Куропаткин, как всегда боявшийся чего-нибудь не предусмотреть, своими многочисленными указаниями сковал инициативу начальника отряда, навязав ему прямолинейность действий и район выполнения поставленной задачи. Мищенко придерживался отданных Куропаткиным распоряжений и инструкций, — заведомо обрекающих отряд на неудачу. Для таких подозрений есть все основания.

Во-первых, вьючный транспорт в 1500 вьюков был навязан Куропаткиным, который рекомендовал подумать о еще большем обозе. Во-вторых, по его требованию отряд имел 22 полевых орудия и из-за этого потерял маневренность, так как скорость передвижения падала. В-третьих, отряд был сформирован наспех из состава 3 армий и насчитывал около 75 эскадронов и сотен. Ни Мищенко, ни его штаб, тоже составленный наспех, не знали деловых качеств командиров колонн и частей. В-четвертых, сам Мищенко не имел высшего военного образования, которое может быть компенсировано большим опытом, но и его не было. На время набега к штабу был прикомандирован штабс-капитан генерального штаба Свечин, который тоже не имел опыта в управлении конницей, да и по своему служебному положению он мало что мог сделать, тем более повлиять на решение заслуженного генерала. В-пятых, поставленная цель не отвечала обстановке, а также силам и средствам, назначенным для ее выполнения. Не Инкоу нужно было брать, а разрушить главную железнодорожную артерию, питающую японскую армию материальными средствами и подкреплением. В-шестых, со стороны Куропаткина и его штаба было допущено непростительное легкомыслие в обеспечении скрытности предстоящего набега, пренебрежение элементарными правилами сохранения военной и оперативной маскировки тайны. Действия отряда Мищенко не были поддержаны войсками с фронта.

Это были главные причины, повлиявшие на успех задуманного набега.

Кроме того, Куропаткин знал, что Мищенко — не кавалерист и не имеет достаточного опыта руководства конницей, а выбрал именно его. Не являлось ли это назначение умышленным действием, направленным на подрыв авторитета «милого Мищенко», предполагая наперед, что с поставленной задачей он не справится? Почему не был назначен Ренненкампф, сам напрашивающийся, по словам А. Деникина, в этот набег? Ведь известно всем было, что Ренненкампф имел богатый опыт руководства казачьей конницей, полученный во время похода в Китай, и считался одним из лучших кавалерийских начальников. Может быть, Куропаткин, боясь потерять конницу, именно поэтому не доверил ее решительному Ренненкампфу, а поручил осторожному Мищенко? Во всяком случае, выбор начальника отряда целиком зависел от Куропаткина.

Наряду с главными причинами, снизившими боеспособность отряда, имелась масса мелких упущений, которые можно было исправить при организации набега. Например, отсутствовали топографические карты местности. Участник набега, войсковой старшина H.Л. Свешников, писал впоследствии: «Я послал в штаб полкового адъютанта, прося дать мне карту. „Возьмите проводников-китайцев“, — был ответ». В диспозиции населенные пункты указывались, но без карт их находили с трудом, блуждали, теряли скорость движения и время.