Забайкальское казачество

Сотням предстояло сделать пробег в 130 верст. 25 февраля сотни выступили, а 28 февраля разъезд 4-й сотни 1 — го Читинского полка под командованием поручика Святополк-Мирского и хорунжего Токмакова прошел на Нимбен и Тайчен. У города Нимбена разъезд был обстрелян японским караулом, а 40 японских кавалеристов попытались преследовать казачий разъезд, но Святополк-Мирский, разрушив своими казаками мост через непроходимую вброд реку Охутгуй, ушел к своей сотне.

Наступая к северу, японцы отгородили свои главные силы линией пехотных застав по рекам Тайдончана, Чинганчана, Пакченчана на удобных для движения направлениях, лишив тем самым казаков возможности проникнуть за эту завесу к главным силам с флангов или с фронта.

1-я сотня читинцев осталась обеспечивать переправу отряда через Ялу на обратном пути, а 4-я сотня аргунцев на русском участке в Ламбыгоу под командованием есаула Якова Пешкова осталась наблюдать за морем.

В течение 3,4 и 5 марта разъезды вели усиленную разведку в районах Аньчжу, Чончанчана, Тайчувана и в сторону моря. В ходе разведки удалось выяснить, что небольшие передовые отряды японцев из пехоты и кавалерии находятся уже на правом берегу Пакченчана, а разъезды их доходят до Касана; что в Аньчжу — около 3 тысяч японских солдат; что в Цикампо постоянно прибывают японские суда и транспорты и что войска, высадившиеся здесь, идут к Пеньяну (Пхеньяну) и далее на Унсан и Канге.

В сложившихся условиях отряд уже не мог скрыто вести разведку. Поддерживая передовые сотни, главные силы Мищенко в начале марта вновь выдвинулись вперед к Сенчхену (Сенчену) и дальше к Пакчену, но, сблизившись с противником, продолжали бездействовать, а затем снова отошли назад, опасаясь за свой тыл.

Таким образом, соприкосновение с противником было утеряно, и довольствоваться пришлось сведениями от корейцев-лазутчиков, которые больше работали на японцев, чем на русских, поставляя неправдоподобные, а иногда просто фантастические сведения. Один лазутчик говорил, что вся дорога от Сеула до Аньчжу кишит японцами, идущими по ней, другой уверяет, что по этой дороге движется только кавалерия; третий рассказывает о пушках, а четвертый утверждает, что их нет. Все эти данные нужно было перепроверить, чтобы выяснить истинное положение дел, а для этого — идти вперед.

В Сенчхене (Сенчене) генералу Мищенко было доставлено письмо от генерал-лейтенанта Линевича, в котором тот сообщал, что в депеше № 927 от 9 марта, отправленной ему генерал-лейтенантом Жилинским, говорилось, что Главнокомандующий всеми вооруженными силами на Дальнем Востоке наместник царя адмирал Е.И. Алексеев потребовал от отряда Мищенко более решительных действий и выразил сожаление, что «Мищенко не потрепал японцев».

Выполняя это пожелание — «потрепать японцев», генерал Мищенко решил дать бой в окрестностях юрода Чончжу (Чинчжоу). С этой целью он вновь двинулся 15 марта к городу, находившемуся на вероятном пути наступления японцев, и где, по сведениям казачьих разведдозоров и местных жителей, располагался их передовой отряд силою в четыре эскадрона драгун.

Отряд разделился на три колонны: среднюю, три сотни читинцев, вел генерал Мищенко; левую, две сотни аргунцев, вел их командир — полковник Трухин; а правой, одной сотней, руководил командир читинцев полковник Г.А. Павлов. Еще одна сотня читинцев обошла город, чтобы отрезать выход из него с юга.

Город притих и казался вымершим, но едва дозор левой колонны вступил за его ограду, как раздались выстрелы. Сотни левой колонны наметом (предельный конский аллюр — казачий термин. — Примеч. ред.) бросились ему на выручку, ворвались в городские ворота, спешились и в пешем строю бросились на штурм сопки внутри городской стены. Вместо японских драгун казаки увидели перед собой стойкую японскую пехоту, которая открыла по ним огонь пачками. Казаки залегли и отвечали им залповым огнем, дружным и метким.

К аргунцам подошли казаки правой и средней колонн, быстро спешились и заняли позицию: на горе возле города — правая, а средняя — за горою, за городом. Пешими сотнями правой колонны командовал есаул Красноставов, который после каждого удачного залпа говорил людям: «Спасибо, братцы», а из цепи весело отвечали: «Рады стараться, ваше благородие».

На помощь пехотной роте и кавалерийскому эскадрону, оборонявшим город, поспешили еще три японских эскадрона. Два прорвались в город, а третий попал под залпы казачьих сотен и в беспорядке повернул назад, оставляя упавшими десятки всадников и лошадей. На узкой улице города в панике метались японские солдаты и кавалеристы. Штабс-капитан Степанов решил ударить по ним в шашки в пешем строю. Скомандовав: «Шашки — вон», он поднялся в атаку, но был смертельно ранен. Командование принял корнет Базилевич, но и он упал, раненный в живот. За ним были ранены еще девять казаков и два были убиты. Атака не удалась, а в это время четыре японские роты бегом выдвигались на выручку своего гарнизона.

Генерал Мищенко приказал коноводам подать лошадей спешенным казакам и трубить «отход».