Забайкальцы (роман в трех книгах)

— Снять с них шашки, подсумки, все, что есть из оружия, живо! — не слушая старика, распоряжался Ведерников. Повторять это распоряжение ему не пришлось, не прошло и десяти минут, как все семеро белогвардейцев были обысканы и обезоружены.

— Дрожишь, вражина, как бес перед обедней! — стаскивая с бородатого дружинника подсумок с патронами, зло пошутил Рудаков. — Тебе, старому козлу, дома бы сидеть со внуками, так не-ет. Э-эх, воин христолюбивый!

Из зимовья Рудаков выходил последним. Обернувшись к разоруженным белогвардейцам, задержался на миг у двери.

— Сидите тут и не рыпайтесь! А ежели чего-либо вздумаете, — и, сурово сдвинув брови, он погрозил белякам гранатой, — я вас, голуби, в момент откомандирую в царство небесное!

Выйдя, он, плотно прикрыв за собою дверь, подпер ее снаружи колом.

Глава XII

Село огласилось петушиным пением. На востоке ширилась, разгоралась заря. В обширной ограде Белоногова, вокруг Ведерникова, возбужденно-радостный гул толпы недавних узников. Ведерников уже раздал им отобранное у белых оружие, распределил лошадей, то и дело упрашивал:

— Тише, товарищи, тише. Кому не досталось, не печальтесь, всех снабдим. Сейчас нам надо…

Дальнейших его слов Егор не расслышал, так как внимание его привлек звон разбитого стекла. Обернувшись, он увидел, как из зимовья в окно выскочил один из белогвардейцев.

— Стой! — закричал Рудаков, сорвал с плеча винтовку и, выстрелив, промахнулся. Белогвардеец на минуту скрылся за амбаром, затем снова показался; легко перепрыгивая изгородь, он бежал через дворы. Сшиб его Рудаков четвертым выстрелом, когда он уже подбежал к последнему забору.

Ведерников ринулся к Рудакову, хотел удержать его от стрельбы, но, видя, что уже поздно, махнул рукой. Приказав Денисову вести всех пеших людей к школе, где расположился обоз белых, он подал конникам команду: «По коням!» — и, широко распахнув ворота, вскочил на своего вороного белоногого скакуна.

Сердце Петра затрепетало от радости, когда следом за ним из ограды двинулись четырнадцать всадников. Хорошо вооруженные, а главное — он в этом был крепко уверен — преданные делу революции.

«Фронтовики», — подумал он с восхищением, наблюдая, как ловко садятся они на коней и, выехав в улицу, быстро, без команды выстраиваются в две шеренги. Залюбовавшись ими, он на минуту задержал своего скакуна. Вороной загорячился и, часто-часто перебирая сухими, стройными ногами, словно плясал от радости. Широко раздувая тонкие ноздри, он колесом выгибал сильную шею, грыз удила, норовя вырвать из рук поводья.

— Справа по три! — скомандовал Ведерников. — За мной, ма-а-арш! — И пустил вороного, не давая, однако, ему полной воли.

Оглянувшись, он видел, как его конники мчались за ним полным галопом, и, сквозь гул и грохот копыт, услышал частые, как дробь барабана, трубные звуки: «Тра-та-та. Тра-тра-тра… та-ата!» Трубач белых играл «тревогу».

Вскоре стало видно, что белогвардейцы всполошились, в улицах то тут, то там замаячили пешие и конные, захлопали одиночные выстрелы, а с северной стороны села грохнул залп, второй, третий, отрывисто зарокотал пулемет.

«Началось!» — взволнованно подумал Ведерников и, цапнув из кобуры наган, обернулся к скакавшему за ним Рудакову, радостно воскликнул:

— Наши наступают! Даешь контру!

У площади, на виду у белых он сбавил ходу, перевел вороного на рысь и увидел, как суетились потревоженные обозники. Крестьяне запрягали лошадей, а по пустырю к школе отовсюду бежали пешие семеновцы. Забежавшие в школьную ограду торопливо разбирали, седлали лошадей. В дальнем углу ограды гарцующий на лошади офицер, размахивая нагайкой, кричал на подбежавших туда казаков, — видно, торопил с седловкой, ругал опоздавших.

Партизаны ворвались в ограду и по команде Петра с криками «Бросай оружие!» обрушились на белых.

Ошеломленные внезапным нападением, белогвардейцы побросали винтовки. Сопротивление оказали лишь те, что грудились возле офицера в углу ограды. Молодой черноусый хорунжий, услышав крики партизан, повернул в их сторону коня. Поняв, в чем дело, он что-то крикнул своим бойцам, обнажив шашку, кинулся навстречу партизанам и, сраженный пулей, повалился из седла. Устремившийся за офицером белогвардеец выстрелом из винтовки сшиб одного из партизан, но и сам упал тут же, зарубленный Макаровым. Егор подскочил к коновязи и уже занес шашку на рыжеусого вахмистра, но тот нырнул под шею лошади, и в ту же минуту очутился верхом на другом коне и, разогнав его с места в карьер, перемахнул через забор. Досадуя на себя, Егор повернул обратно и тут увидел, как один из несдавшихся белых, широкоскулый, кривоногий харчен, побежал к тачанке с пулеметом. Поняв его намерение, Егор пришпорил Гнедка, но его опередил Рудаков. Недаром в своем полку Иван считался отличным рубакой. Настигнув харчена около самой тачанки, он, не задерживая коня, чуть приподнялся на стременах и, подавшись всем телом вперед, обрушил на врага быстрый, как молния, режущий удар. Рассеченный почти до пояса, харчен свалился под колеса тачанки.