Забавно быть студентом

— И не смотри, как побитая метелью почтовая обезьянка, — нахмурилась ведьмочка, уворовывая пару обжигающе-горячих блинов прямо с тарелки. — Не знаю я, как дела у Темного — меня в секцию не пустили, но уверена, что такие упрямые бараны, как Хорст, от легких ран не помирают. Да я тебе больше скажу! Они вообще на редкость живучие гады и, даже порубленные в капусту, продолжают язвительно улыбаться и цепляться за жизнь. Так что не хандри, детка!

Немного приободрившись, я закончила с ужином и засела за домашнее задание, с которым провозилась почти до самой ночи.

Далеко за полночь я, широко зевая, наконец, выключила настольную лампу, переоделась и легла спать. Но стоило закрыть глаза и немного расслабиться, как тело моментально погрузилось в странное состояние между сном и реальностью. Тут же почувствовала приятный холодок шелковых простыней и обжигающе-горячее присутствие лежащего рядом мужчины.

Какой восхитительный контраст прохлады и тепла!

Едва заметно улыбнувшись, я взяла себя в руки и открыла глаза. Доставала лежал на спине, соблюдая между нами дистанцию, и с отсутствующим выражением на лице пялился в потолок.

«Живой», — с облегчением вздохнула совесть.

«Скорее живучий», — с непонятной гордостью поправил дракончик.

Перевернувшись на бок, я поправила съехавшее покрывало, а затем грозно сдвинула брови и приготовилась сказать Крысенышу гадость, но Темный меня опередил.

— Это даже забавно, — хрипло прошептал он. — Я так сильно хотел увидеть тебя здесь, поговорить, прижать к себе. Столько раз намеренно засыпал с мыслями об этом месте, а сегодня…

Он поворачивает голову и смотрит мне в глаза.

— Сегодня единственная ночь, когда я не хочу тебя видеть.

Его слова больно бьют в самое сердце.

Собственно, а чего я ожидала после трех нанесенных мной ран? Глупо было бы рассчитывать на ставшие традиционными букет красных гербер и открытку с нарисованным котенком…

Пока я кусаю губы и прячу глаза, огромная рука Темного нарушает разделяющую нас границу, осторожно и даже как-то несмело касается моих пальцев. Я чувствую жар от его прикосновения и непонятную растерянность.

Что за фигня здесь творится?

Никогда еще не видела Доставалу таким… таким!

— Ты презираешь во мне Темного, ненавидишь как Тринадцатого, — с несвойственной ему тоской во взгляде прошептал мужчина. — Я понимаю.

Глубокий медленный вдох и шумный выдох нарушают тишину комнаты. Его пальцы медленно гладят мою ладошку и осторожно сжимают.

— Я очень хорошо тебя понимаю, — тихо говорит он, со вздохом убирая руку. — А теперь постарайся и ты понять. Каково человеку знать, что его половинка, самая светлая часть души, ненавидит и жаждет с ним поквитаться? Ты хоть представляешь, каково это — видеть в любимых глазах только презрение и злость?

Он качает головой и хрипло с болью шепчет:

— Это невыносимо, Лина…

Я внутренне вздрагиваю. Он сказал: «Лина». Доставала уже кучу времени не звал меня по имени, предпочитая сокращенную форму — Ангел. И не знаю почему, но мне стало дико обидно и… жаль! А еще я вдруг испугалась, что больше никогда не услышу, как он произносит «Ангел». С легким придыханием, улыбкой и непонятной теплотой во взгляде.

Так! Что за фигня теперь творится со мной?!

Доставала отворачивается, почему-то предпочитая буравить взглядом потолок, чем смотреть в мою сторону. Пару секунд мы оба молчим — Темный, видимо, собирается с мыслями, а я растерялась настолько, что не знаю, что и сказать.

К счастью, у Тринадцатого сегодня возникла необходимость выговориться, поэтому он вновь нарушает затянувшееся молчание.

— Сейчас ты зла и жаждешь поквитаться, но со временем это пройдет. Светлая часть твоей души возьмет вверх, и, возможно, ты даже найдешь в себе силы простить меня. — Мужчина улыбается, а затем звучит короткий смешок. — Конечно, простишь, по-другому у тебя просто не получится. Но… — он вновь касается моей руки и, не глядя, крепко сжимает. — Лина, я сам никогда не прощу себя.

В его голосе столько боли, а в глазах какая-то пугающая меня тоска. Я тихонько лежу, боясь шелохнуться, кусаю губы и теряюсь в догадках — для чего он все это говорит? И почему именно сейчас?

— Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я не могу перестать винить себя за то, что сделал тогда. Каждый раз, когда я касаюсь тебя, то содрогаюсь от мысли, что вновь могу покалечить.

Неосознанно вздрогнув, я почему-то двигаюсь к нему чуть ближе. Пусть это просто сон, но безумно хочется удостовериться, что он жив и с ним все в порядке. Прижавшись к боку мужчины, я чувствую своим голым телом его обжигающее тепло и словно губка впитываю.

Возникает безумное желание уткнуться ему в плечо, закрыть глаза и полежать так какое-то время, но Никлаус поворачивается и вновь начинает говорить:

— Знаешь, у себя на Темных землях у меня репутация одного из лучших воинов долины, умного политика, воплощенного огня рефаимов, — мужчина криво улыбается. — Но, по всей видимости, моя репутация была задержана при попытке пересечь Светлую границу.