Забавное Евангелие

И он исцелил многих, страдавших различными болезнями; изгнал многих бесов, и не позволял бесам говорить, что они знают, что он Христос. Марк, глава 1, стихи 32-34.

Так одним махом Иисус приобрел солидную репутацию, во всяком случае в Галилее.

Однако наш бог был не таким человеком, чтобы на этом успокоиться. Тем более, что у него в запасе имелось полное решето других чудес.

Едва Иисус вместе с толпою восхищенных капернаумцев вышел из синагоги, к нему устремился Симон-Камень и воскликнул так, чтобы его услышали все окружающие;

— Господи, беда стряслась!

— Что такое? — спросил Иисус.

— Ты знаешь, господи, что моя семья живет в Вифсаиде?

— Знаю.

— Но семья жены моей живет здесь.

— В самом деле, припоминаю: ты мне рассказывал, что женился на девице из Капернаума… Так в чем дело, старина, ты с ней несчастлив?

— Я сейчас не о ней…

— Так о ком же?

— О своей теще. Старушка подхватила где-то горячку, и я боюсь, как бы она не преставилась.

— Твоя теща?

— Да, господи.

— Ничего не понимаю. Заболела теща, и ты из-за этого портишь себе кровь? Странно…"

— И вовсе не странно, господи! Моя теща всем тещам теща — истинный клад.

— То есть теща, на тещ не похожая?

— Вот именно, господи. Добрая старушка дорога мне, и я прошу тебя исцелить ее.

— Не могу тебе отказать, старина. Веди меня к этой феноменальной теще! Симон-Камень, не дожидаясь повторного приглашения, направился к дому больной, и сын голубя последовал за ним.

Вскоре они вошли в дом. Это была скромная хижина. Теща, о которой шла речь, лежала на жиденькой подстилке и бредила: горячка трепала ее не на шутку.

При виде Иисуса больная понесла уже совершеннейшую чушь, однако миропомазанный не обиделся. В общем-то он был добродушным парнем.

— Видишь, она уже не знает что говорит, — пробормотал один из сыновей рыбака Ионы, — Эта ее горячка нас всех беспокоит. В бреду она болтает такое, что хоть святых выноси. И так с утра до вечера и с вечера до утра.

— Да, это серьезно, — согласился Иисус. Он пощупал у больной пульс, а затем обратился к горячке точно так же, как к нечистому духу в синагоге.

— Горячка! — воскликнул он. — По какому праву вселилась ты в тело этой превосходной женщины?

Однако язык у горячки, видимо, был не так хорошо подвешен, как у нечистого духа, и она ничего не ответила.

— Горячка, горячка! — снова возгласил Иисус. — Ты что молчишь? Почуяла, кто я такой? А ну пошла вон! Да пошевеливайся!

Произнеся эти слова, он схватил больную за руку, приподнял ее и одним своим прикосновением вернул изможденному телу и силы и жизнь. «Подойдя, он поднял ее, взяв ее за руку; и горячка тотчас оставила ее, и она стала служить им» (Марк, глава 1, стих 31).

Итак, горячка исчезла, не оставив даже обычной в таких случаях слабости. В тот же миг теща Симона-Камня поднялась на ноги и, вспомнив про горшок на плите, побежала на кухню, чтобы снять пену с бульона.

Еще через несколько минут здоровая как лошадь теща уже накрывала стол и потчевала своего зятя и всю честную компанию.

Это было уже вторым чудом подряд. Капернаумцы не успели опомниться.

— Господи, возможно ли такое? — судачили кумушки. — Что же это за человек, который одним своим словом изгоняет бесов и болезни? Теперь уже все смотрели на Иисуса как на волшебника экстракласса, но никто даже не подозревал, что своей способностью творить чудеса он обязан божественному папе-голубю. Впрочем, объясни он толпе, что его отец — птичка небесная, и это никого бы не удивило.

Как бы там ни было, всевозможные больные, прослышав о чудесных исцелениях, совершенных Иисусом, задрожали от радости и загорелись надеждой избавиться наконец от своих страданий.

Однако им пришлось ждать, пока солнце не зайдет и день не окончится, потому что суббота у евреев считалась священным днем отдыха, когда человек по закону не мог даже вправить себе вывихнутую ногу: это ведь тоже была работа!

Но едва солнце зашло, улицы Капернаума заполнились толпами калек.

Горожане никогда еще не видели подобной процессии; они словно очутились в каком-то кошмарном царстве уродов!

Малярики тряслись всем телом, бесноватые бились в эпилептических припадках, сумасшедшие корчили мерзкие рожи на потеху городской детворе, большинство выставляло напоказ отвратительные язвы и уродливые опухоли, несчастные, одержимые пляской святого Витта, вертелись в жутком хороводе, среди которого везли на тележках неподвижных паралитиков. На этом карнавале не хватало только обезглавленных с собственными головами под мышкой.

Вскоре бурлящая толпа осадила дом Симона-Камня, где, по имевшимся сведениям, остановился великий врачеватель.

— Равви! Равви! — взывали калеки. — Сжалься над нашими страданиями! Исцели нас!

Иисус не заставил себя долго упрашивать. Учитывая, что чудеса ему ровным счетом ничего не стоили, торговаться с несчастными просителями было бы просто неприлично.

Итак, выстроив пациентов, Иисус начал прием.

Он прикасался к страждущим рукою и излечивал их одним словом, — проще не придумаешь!