Забавное Евангелие

По этому поводу евангелисты снова не могут прийти к согласию.

Матфей пишет: «Также и разбойники, распятые с ним, поносили его» (глава. 27, ст. 44).

Марк вторит ему: «И распятые с ним поносили его» (глава. 15. ст.32).

Иоанн вообще не упоминает о ругани братьев-разбойников.

Что же касается Луки, то он утверждает:

"Один из повешенных злодеев злословил его и говорил:

– Если ты Христос, спаси себя и нас! Другой же, напротив, унимал его и говорил:

– Или ты не боишься бога, когда и сам осужден на то же? и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а он ничего худого не сделал.

И сказал Иисусу:

– Помяни меня, господи, когда приидешь в царствие твое!

И сказал ему Иисус:

– Истинно говорю тебе, ныне же будешь со мною в раю" (глава. 23, ст. 39-43). Эти пять стихов Евангелия от Луки послужили основой для легенды о добром разбойнике. Комментаторы-богословы, пораскинув умом, выдумали набожному прохвосту имя Димас и теперь уверяют, будто это был тот самый Димас, который оказал гостеприимство Марии, Иисусу и Иосифу, когда те бежали в Египет. Подумать только, где люди не встречаются! Поистине, мир тесен…

Итак, согласно учению церкви, первым на небо попал грабитель и вор. Впрочем, Димасу вскоре составили компанию прочие многочисленные насильники и убийцы, успевшие перед казнью исповедаться.

Что же произошло дальше?

Здесь я вынужден снова процитировать всех четырех евангелистов одного за другим, чтобы показать, как они запутываются все больше и больше, хотя в принципе их должен был вдохновлять один и тот же дух святой.

Матфей (глава. 27, ст. 45-50): "От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого. А около девятого часа возопил Иисус громким голосом: «Или, Или! лама савахфани?»

То есть: «Боже мой, боже мой! для чего ты меня оставил?»

Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили:

Илию зовет он.

И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал ему пить.

А другие говорили:

Постой; посмотрим, придет ли Илия спасти его.

Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух".

Марк (глава. 15, ст. 33-37) дает описание, довольно похожее на рассказ Матфея.

У Луки дурацкая шутка с губкой, пропитанной уксусом, происходит много раньше, еще до того, как распятые воры принялись поносить Христа. Что же касается его последних слов, то у Луки вместо всяких «Или, Или! лама савахфани» или марковских «Элои, Элои! Ламма савахфани» он говорит просто: «Отче! В руки твои предаю дух мой!»

Но вот мы добрались до Иоанна. Именно он никак не согласен со своими коллегами-евангелистами. Ни с того ни с сего он заявляет, что у подножия креста вдруг очутились Мария, мать Иисуса, сестра матери его, Мария Клеопова. Мария Магдалина, а также любимый ученик его, то бишь сам Иоанн. Три других евангелиста единодушно утверждают, что все эти дамы держались вдалеке от креста на Голгофе. Ну, да бог с ними.

Итак, любимый ученик, который в момент появления солдат в Гефсиманском саду припустился наутек впереди всех апостолов, теперь неизвестно откуда появился на месте казни. Иисус тут же сказал ему, указывая на свою мать: «Иоанн, се матерь твоя!» А матери своей сказал, указывая на Иоанна: «Жено! Се сын твой!» И с того времени, говорит далее евангелист, ученик сей взял ее к себе. Это «к себе» – просто шедевр! Мы же знаем, что апостолы не имели ни кола ни двора и постоянно бродяжничали!

Затем Иисус закричал: «Жажду!» – то есть «Пить очень хочется!» Только тогда, если верить Иоанну, солдаты по просьбе распятого поднесли ему губку и он высосал уксус. Но при этом Иисус ни в чем не упрекал своего отца и не говорил: «Или, Или! лама савахфани?» Напротив, он проявил удивительное спокойствие. Преклонив главу, Иисус пробормотал: «Свершилось» – и испустил дух.

Вдобавок ко всему этому ни Матфей, ни Марк, ни Лука не знают, что, когда Иисус испустил дух, один из воинов ткнул покойника копьем под ребро, откуда «тотчас истекла кровь и вода», а что касается двух других жуликов, то «у первого перебили голени, и у другого, распятого с ним». Об этом знает один Иоанн (глава. 19, ст. 25-37).

Затем совершились два поразительных события.

На занавес храма смерть Иисуса произвела столь сильное впечатление, что он последовал примеру штанов первосвященника Каиафы: разодрался сверху донизу, – с той лишь разницей, что занавес это сделал без посторонней помощи.