Забавы агрессоров

Дарк был не один, а с отрядом; в арсенале имелись дробовики, штурмовые винтовки и бесчисленное количество патронов к ним, но странное предчувствие надвигающейся беды не давало Аламезу покоя. Он никак не мог вычислить, кто из троих предатель, к тому же вдруг встала под сомнение и целесообразность самого посещения дворца варканского Лорда-вампира. Впервые морроном движила месть, а не четкое осознание цели. Цели-то как раз вообще не было! Он не только не знал, кто стоит за взрывом лаборатории, догадки, не подкрепленные фактами, не в счет, но и где теперь находится опасное вещество. Давно на глаза не попадались и шаконьесские наемники, хотя Диана говорила, что лично видела двоих, старавшихся убить Мартина.

Когда ситуация непонятна, начинаешь подозревать всех и боишься сделать отчаянный шаг. Плутая по узким улочкам сквозь полицейские кордоны, моррон пытался убедить самого себя, что штурм дворца – единственно верное решение, но не находил достойных аргументов. Ему не нравились союзники, настораживали полицейские, с подозрением взиравшие на их фургон, и вообще хотелось бросить все и поскорее уехать из города. Даже тот, казалось бы, вполне объяснимый факт, что на площади перед оградой дворца стояла пара патрульных машин, вызывал у моррона смутные подозрения. Он чувствовал себя зверем за миг перед тем, как наступить лапой в капкан.

Внезапно раздавшаяся со стороны дворца стрельба насторожила всех членов отряда, за спиной Дарка защелкали затворы винтовок, поспешно переводимых в боевое положение. Естественно, сидя в фургоне, нельзя было увидеть все, но то, что предстало глазам моррона, перевесило чашу весов и превратило смутные сомнения во вполне определенную убежденность. Одиночка-снайпер, засевший на крыше дворца, давал жару снующей по двору охране. Уже имелось несколько трупов, а наблюдавшие за боем полицейские даже не вышли из машин. На полицейскую волну сообщений о перестрелке тоже не поступало. «Уходим!» – принял решение Дарк и, не доехав до ворот буквально десяти метров, стал поспешно поворачивать руль.

– В чем дело?! – спросила Диана, и на какое-то время это были последние слова, которые один моррон услышал, а другой произнес.

Сильные и почти одновременно нанесенные удары прикладами дробовиков лишили обоих морронов сознания. Можно идти на дело, зная, что в отряде предатель, но если он только один. Аламез просчитался и в этом, потерял впустую время в поисках ответа на глупый вопрос: кто? На самом деле вся троица кровососов была заодно. Викторо Донато оказался намного умнее, чем думал Дарк; он не избавлялся от наскучивших любимчиков, а давал им ответственные поручения.

* * *

Ударов по голове Аламез не получал очень давно. Он уже почти совсем забыл, какая сильная боль охватывает затылок, когда через несколько часов беспамятства пытаешься открыть глаза, как ноют шея и плечи, как тошнит и как сильно овладевает тобой в этот миг желание умереть.

«Спасибо вам, дорогие мои, что освежили воспоминания, что дали шанс припомнить те далекие дни, когда я только стал морроном!» – мысленно поблагодарил Аламез хозяина ударившего его приклада и тут же поклялся себе содрать с мерзавца шкуру живьем. Вновь и вновь атакующую его тело боль моррон терпел молча, он не мог позволить себе застонать или пошевелиться, покуда не определит, где он, кто находится рядом и не начнут ли его сразу пытать. Хотя, говоря откровенно, что с него, убогого, было взять? Единственным, что могло интересовать шаконьесов или вампиров, было местонахождение Конта и Гентара, но о судьбе ни того, ни другого Аламез ничего не знал.

Сначала окружающий мир стал восприниматься как совокупность тихих голосов и приятных ароматов дорогой парфюмерии, затем моррон все-таки решился приоткрыть глаза, но осторожно, чтобы присутствующие, а их как минимум было трое, ничего не заметили. Его положение было не из лучших, но не таким уж и плохим. Он был связан по рукам и ногам, но мягкой лентой, которая не резала тело; он лежал на дорогом ковре, а не на охапке гнилой соломы; рядом лежала Диана, связанная, как и он, но живая и уже пришедшая в себя. Поблизости был кто-то еще, но для того, чтобы понять, кто именно, нужно было повернуть голову, а Аламез еще не был уверен, может ли он позволить себе такую роскошь, как из-за ноющей боли в шее, так и опасаясь других последствий.

– Наши гости пришли в себя. Да-а-арк, вставай, поднимайся, малыш! – пропел ангельский голосок и умильно захихикал.

Острый каблук чей-то туфли стал осторожно колоть его шею и ухо, не причиняя боли, но унижая, низводя его до уровня домашней зверушки, любимого кота, которого, в зависимости от настроения, можно гладить по или против шерсти. Притворяться дальше не было смысла, Аламез поднялся, сел и, широко открыв глаза, взглянул в лица пленивших его вампиров.